Джил, казалось, задумалась:
– Ты имеешь в виду, что вся Угловая башня работает по принципу гигантской грелки для ног?
– Естественно.
– Фантастика, – произнес Руди, отходя, чтобы исследовать осколки стекла и металлических изделий, разбросанных на столе. Альда, взяв из рук Джил светящийся многогранник, нежно спросила:
– Ты знаешь, что это на самом деле означает? Это означает, что нет больше шараханья по темным коридорам... или беспокойства о месте у камина...
– Это значит, что я не ослепну, читая эти проклятые книги при свете крохотной свечки, вот что это значит, – Джил хотела взять со стола еще один кристаллический многогранник, когда вдруг застыла, замерев на полпути. – Что за черт?..
Лицо Руди, вернувшегося к ним, сияло от гордости. В руках его были соединенные в единое целое предметы, которые Альда принесла из лаборатории и очень похожие сейчас на изогнутую тяжеловесную винтовку.
– Что это? – Альда подошла со стороны дула с той беззаботностью, которую никогда не занимала концепция о роли оружия в ее жизни. Руди инстинктивно поднял дуло ружья вверх.
– Это, э-э... – в ее языке не было такого слова. – Это выстреливает предметы из дырочки на конце.
– Выстреливает что? – требовательно спросила Джил, подходя ближе, чтобы рассмотреть. Она коснулась большого стеклянного пузыря, вставленного в древко оружия. – Что за тип патронника?
Руди вгляделся в конструкцию.
– Не знаю, – ответил он, – но догадываюсь.
Он поставил винтовку у правого бока, как стрелок на параде.
– Это стреляет огнем. Какое же еще оружие вы бы могли применить против Тьмы?
– Это огнемет, – для этого слово в Восе нашлось.
– Да. Скорее всего он работает с помощью магии.
– Ты имеешь в виду, – Альда запнулась от удивления, – что этот огнемет может бить струей огня?
– С помощью направляющего его ствола, – задумчиво проговорил Ингольд, взяв оружие и неловко целясь. – Пламя достигает дальней цели гораздо дальше, чем под силу колдуну. Но чем оно заправляется?
– Не знаю, – с готовностью ответил Руди, голос его дрожал от возбуждения, – но если внизу есть лаборатории, у меня есть чертовское желание выяснить это. Ингольд, подумай об этом! Ты все время рассказывал мне о третьем эшелоне магии, о людях, которые почти не имеют силы. Факиры и заклинатели, люди, которые не развили свое умение потому, что Церковь неодобрительно к этому относилась, и поэтому были либо опытные колдуны, либо просто человеческая цивилизация, прикрывающая их. Но теперь все иначе. Держу пари, что мы можем создать отделение огнеметчиков из колдунов, находящихся здесь, и факиров, которых мы можем собрать в Угловой башне. Вот так, Ингольд! Мы вообще напрасно отправились в Кво! Ответ все время находился здесь!
– Если это ответ, – сухо произнес Вос, – то почему это не было использовано против Тьмы три тысячи лет назад?
Приструненный, Руди выглядел неуверенно и беспомощно.
Главный Судья Кво скрестил на груди свои костлявые руки, глаза его сверкнули во мраке:
– Ни в одном из наших исследованиях в Кво я не нашел ни одного упоминания об использовании этой штуки против Тьмы. Я убежден, что в руках у тебя сейчас находится лишь плод неудачного эксперимента.
– Или это никогда не работало, – неожиданно произнесла Альда. – Потому что Джил и я нашли много мест, например, лаборатории внизу или насосные комнаты, которые выглядели так, словно их покинули в спешке. Их просто закрыли и оставили.
– Но почему? – спросила Кара, которая стояла все время молча, наблюдая, как Кта складывал маленькие драгоценные камушки в коробочки на столе.
– Не знаю, – ответила Альда, – что-то случилось с инженерами-колдунами, строившими Угловую башню. Может, Церковь сослала их или уничтожила. Если это произошло неожиданно, они могли оставить огнеметы внизу и уже не вернуться, чтобы их доделать.
– Едва ли это разумно, – запротестовала Кара.
– Никто не заключал меня в подвалы под Карстом накануне нашествия Дарков, – едко заметил Ингольд. – Но мы имели дело с фанатиком.
Возникло неловкое молчание. Руди прокашлялся:
– Кх... Насколько вероятно, на твой взгляд, что это вновь повторится?
Глаза Ингольда злобно сверкнули:
– Боишься?
– Нет, то есть... да. То есть...
– Не бойся пока. Мы убедили Алвира в нашей полезности.
– Что? – воскликнул Руди. – Мы – вся магия, которая у него есть, и, считая присутствующих, это совсем не густо.
– Действительно, Руди, – сказал Ингольд, и эхо былой безмятежности и прежнего самообладания почувствовалось в его прищуренных глазах. – Для чего же еще существовал бы корпус колдунов? Военная разведка, конечно.
– Черт возьми, – прошептал Руди.
– Ингольд! – позвал из короткого коридора Менестрель Дакис. Остальные подхватили:
– Бог мой, Ингольд?
Послышался легкий шелест юбок, и в дверях появилась рыжая девочка-колдун с огромными глазами.
– Милорд Алвир здесь, – выдохнула она, – спрашивает леди Минальду.
Альда вздохнула, и Руди подумал, что она лишь немного пришла в себя, об этом говорила складка в уголке глаз.
Руди криво улыбнулся:
– Конечно, приятно быть дома, – как он и надеялся, ее это рассмешило.
– Лови, – крикнул Ингольд. Он бросил Руди молочного цвета многогранник, зажег другой и кинул его Альде, затем передал третий рыжей девочке. Светящийся ореол сопровождал их, пока они миновали дверь. Кара, Кта и Вос шли следом, и их длинные черные тени развевались позади. Наверху в общей комнате были слышны неразборчивые голоса. Смех перемежался с бранью Нэн и легкой танцевальной руладой лютни Дакиса. Ингольд подошел к столу, зажег четвертую лампу и подал ее Джил.
– Спасибо, – сказал он, – ты хорошо поработала.
Она взяла ее и, поскольку всего лишь раз держала его горячий посох, мягкое свечение полилось сквозь ее пальцы:
– Ингольд?
– Да, дитя?
– Я давно хотела спросить тебя об одной вещи.
– Что такое?
Она начала говорить, затем остановилась, смущенная и неспособная продолжать, ее тусклые, нетерпеливые глаза были необычно голубыми в свете лампы. То, что она должна была сказать, могло и быть и не быть ее истинным намерением.
– Почему ты просил поддержать тебя в ночь, когда Дарки атаковали Угловую башню? Я знаю, что ты сохранял свет на посохе, но была причина, чтобы я держала его?
Ингольд какое-то время молчал, не отвечая.
– Да, – наконец вымолвил он, – это было непростительно с моей стороны – просить твоей поддержки, поскольку это было моим делом, которое привело тебя сюда, и я не имел права подвергать тебя опасности.
Она пожала плечами:
– Это неважно.
– Нет, – горько произнес он. – Видит Бог, я это делал довольно часто.
Виноватость в его голосе и неприязнь к себе беспокоили и пугали ее. Она взяла его за руку, чтобы он посмотрел ей в глаза.
– Ты делаешь то, что должен делать, – ласково сказала она. – Ты знаешь, что я последую за тобой куда угодно.
– А это, – сказал Ингольд, и его скрипучий голос внезапно стал строг, – как раз то, о чем я тебя просил.
Но напряжение было вызвано чем-то в нем самом, и его тон смягчился:
– Ты была единственной, кому я мог довериться. Джил, не исчезай.
– Слишком большое доверие, – тихо произнесла она, – для того, кого ты знал лишь месяц.
Ингольд кивнул:
– Но временами, моя дорогая, я чувствую, что знал тебя всю жизнь.
Так они постояли еще одно мгновение, колдун и воин, Ингольд нежно держал пальцы Джил в своей ладони. В его глазах она читала печальную книгу паломничества – боль и одиночество, и лишь отдаленный призрак прежней безмятежности, столь неотъемлемой прежде. И еще что-то, не знакомое ей.
Она не знала, что он прочел в ее глазах, но это заставило его отвести взгляд. Нежно обняв Джил, Ингольд Инглорион повел ее через лабиринт к голосам и огням.