— Конечно… — он чуть не назвал ее Гермионой. — Асти, идем.
Теперь вся ситуация даже казалась забавной. Гермиона шла с ним рядом. Шла так близко, что ее руки касались его мантии. Драко вдруг понял, что давно не чувствовал себя таким расслабленным. И счастливым.
Но когда они вышли за пределы замка, стало ясно, что он зря согласился на ее предложение. Дул такой сильный ветер, что вряд ли они смогут удержать змея в воздухе.
— Если начнется буря, мы не сможем его запустить, — он вынул змея из сумки и дал ей. — Подержи.
Гермиона взяла змея в руки. Драко начал отходить, раскручивая веревку. Затем потянул. Вдали Гермиона отпустила змея. Змей взлетел. Он все-таки взлетел! А затем ветер стал дуть сильнее. Змей несколько раз перевернулся и упал.
— Хочешь попробовать?
Гермиона кивнула. Малфой передал ей катушку. Взял змея, поднял его и крикнул:
— Давай! Беги!
У него. Никогда. Ничего. Не получалось. Вот и сейчас змей, подергиваясь в воздухе, полетел на землю. Грейнджер поднимет его на смех.
Но она продолжала держать катушку. И когда Драко поднял змея с земли, она побежала с катушкой снова. Когда нить натянулась достаточно, Драко отпустил его. Тот взметнулся под облака и затрепетал в воздухе.
Если бы не ее друзья, благодаря которым отец попал в тюрьму! Если бы не его задание! Если бы не мир, который сбивал его с ног…
Гермиона держала катушку задрав голову и наблюдая за танцем змея. Драко подошел к ней. Он не хотел. Он не мог. Он не должен был. Но он встал за ее спиной и положил ладонь на ее руку с катушкой. Она обернулась, бросила на него быстрый взгляд и отвернулась. Драко почувствовал, что ее спина касается его груди. Касается едва-едва, но достаточно, чтобы Драко потерял над змеем контроль. Змей начал дергаться, западать. Драко потянул за нить и сумел выровнять его в небе.
Змей снова летел. Рука Грейнджер была в его руке. Драко снова чувствовал ее аромат. Он почти не видел змея вдали, весь ощущая только ее близость.
Змей бесновался, норовил упасть, ветер отчаянно бил в спину. Драко дергал веревку, пытаясь сохранить змея в воздухе, — напрасно.
— Это бесполезно. С ним что-то не так. Придется собирать его снова, — проговорил он.
И затем змей рухнул прямо им под ноги.
Гермиона обернулась к нему. Неужели она думала, что обманет его телом Астории? Ведь он так долго смотрел на нее, так долго думал только о ней.
— Ты не замёрзла? — спросил он, чувствуя, что ветер проникает ему под мантию.
А затем ему стало все равно, что ветер грозил снести их, потому что ее руки коснулись его волос. Ее взгляд скользил по его лицу, как будто она видела его в первый раз, как будто… Он не мог понять, что значит ее взгляд. Ее полные губы, светлые волосы — не то, совсем не то. Он накрутил на палец прядь золотистых волос и отпустил разочарованно. Закрыл глаза. И видя перед внутренним взором ее настоящее лицо, положил руки ей на талию и коснулся ее губ своими.
Нежность ее сухих губ, трепет первого прикосновения. Он провел губами по ее губам, едва осознавая свои ощущения из-за бешеного стука сердца, который она наверняка слышала. Провел по ее губам снова и почувствовал влажную внутреннюю часть ее губ — и тогда все случилось само: он углубил поцелуй. И снова. Снова. Снова. Снова. Теряясь в ощущениях, едва осознавая, что его ладони держат ее талию. Трепеща, как тот змей трепетал на ветру.
Когда все закончилось, Драко стоял с закрытыми глазами. Ладони все еще были на ее талии, и он не хотел возвращаться в реальность. Он сам был этим змеем. Он пытался взлететь, но ветер был сильнее его, и что-то в нем самом не давало удержаться в воздухе. Но целуя ее, весь ощущая это — новое, знакомое и незнакомое, доступное и ускользающее, ложное и настоящее, Драко чувствовал, он знал, что может все.
Он мог все. Поэтому, убирая змея в сумку, Драко сказал:
— Я попытаюсь. Попытаюсь запустить его снова.
Они возвращались в тишине. Потому что… О чем теперь говорить?
— Пока, Драко, — сказала она, когда они оказались в замке.
А он надеялся, что она все-таки пойдет с ним.
— Пока, — бросил он.
У лестницы он обернулся. Может… Может, еще есть какой-то шанс?
— Сегодня ее кот снова залезет ко мне под одеяло, — сказал он.
Она опять смотрела на него так… так…
— Наверное, ты ему нравишься.
Разве она еще не догадалась?
— Наверное, он мне тоже, — ответил он, развернулся и пошел в башню старост.
Драко сидел на диване. Сегодняшний день все еще стоял перед глазами. Он был уверен, что, засыпая, будет видеть, как змей взлетает и падает. Падает и взлетает. Ее рука в его. Ее губы, которые отвечали с такой готовностью.
Пришел Живоглот и, как всегда, по-хозяйски устроился на его коленях и завел свою обычную песню: мур-мур. Драко рассеянно гладил его, прокручивая в памяти слова Грейнджер: наверное ты ему нравишься.
Драко так ушел в воспоминания, что когда в комнату вошла Гермиона, он не успел сбросить кота с колен, как делал это всегда, когда она заходила. Они смотрели друг на друга, и в комнате, в которой они привыкли делать вид, что друг друга не существует, ясно и громко слышалось урчание Живоглота.
Гермиона подошла к нему.
Провела ладонью по спине кота. Драко мог бы протянуть руку и коснуться ее волос — растрепанных, кудрявых, темных — ее волос.
Он положил руку Живоглоту на голову, и тот заурчал громче.
Гермиона погладила его снова, смотря куда-то вниз, не двигаясь. И тогда Драко провел пальцами по шерсти кота. Их ладони столкнулись. Он был уверен, уверен, что она не случайно коснулась его пальцев подушечками пальцев и медленно провела по ним.
Затем она подняла Живоглота с его колен. И ушла в свою спальню.
Драко сидел несколько минут, глотая пустоту.
В тишине прозвучал звук открываемой двери, и на пороге своей спальни появилась Гермиона. Из-за ее ног выскочил Живоглот и бросился к нему. Гермиона смотрела на него, пока кот, довольно урча, устраивался на его коленях.
— Ты… — сказала она, краснея, — ты умеешь мастерить воздушных змеев?
— Умею.
Она улыбнулась в ответ.