Альбатросъ тихо пролеталъ надъ городомъ, точно огромный жукъ. Вотъ рядъ бульваровъ, освѣщенныхъ лампами Эдисона. До воздушнаго корабля донесся стукъ экипажей и гулъ желѣзнодорожныхъ поѣздовъ, по безчисленнымъ рельсовымъ путямъ мчавшихся къ Парижу и изъ ІІарижа. Вотъ верхушки высокихъ зданій, вотъ куполъ Пантеона, вотъ крестъ Инвалиднаго Дома, вотъ два минарета Трокадеро и вотъ, наконецъ, металлическая башня Елисейскихъ Полей, огромный рефлекторъ которой наводняетъ всю столицу электрическимъ свѣтомъ.
Воздушная прогулка надъ Парижемъ продолжалась съ часъ. Это была какъ бы станція на воздухѣ передъ отправленіемъ въ долгій, безконечный путь.
Инженеръ Робюръ хотѣлъ показать парижанамъ тотъ метеоръ, котораго не могли объяснить астрономы. Разомъ зажглись электрическіе фонари Альбатроса, и два свѣтлыхъ, лучистыхъ снопа ярко озарили площади, бульвары, скверы, сады, дворцы и шестьдесятъ тысячъ обывательскихъ домовъ. Отъ края до края неба протянулись яркія полосы свѣта.
На этотъ разъ Альбатросъ въ Парижѣ несомнѣнно увидѣли, и не только увидѣли, но и услышали, что Томъ Тернеръ сыгралъ на своей трубѣ оглушительный маршъ.
Въ эту минуту дядя Прюданъ, перегнувшись черезъ перила, разжалъ руку и выпустилъ табакерку…
И почти сейчасъ же вслѣдъ затѣмъ Альбатросъ быстро поднялся вверхъ.
Тогда парижское небо огласилось громкимъ ура, поднявшимся съ земли. Бульвары и площади были еще полны народа, и публика съ восторгомъ привѣтствовала необыкновенный метеоръ.
Фонари на Альбатросѣ погасли, вокругъ него снова воцарилась темнота, и полетъ возобновился съ быстротою двухсотъ километровъ въ часъ.
Вотъ и все, что удалось видѣть столицѣ Франціи.
Къ четыремъ часамъ утра Альбатросъ пролетѣлъ въ косомъ направленіи всю территорію и, не теряя времени на перелетъ черезъ Пиринеи или Альпы, пронесся надъ Антипскимъ мысомъ въ Провансѣ. Въ девять часовъ населеніе Рима съ удивленіемъ смотрѣло на несущійся надъ вѣчнымъ городомъ аэронефъ. Спустя два часа, воздушный корабль качался надъ Неаполитанскимъ заливомъ въ дымныхъ облакахъ Везувія, а вскорѣ послѣ полудня его уже замѣтили часовые крѣпости Гулетты на тунисской территоріи.
Послѣ Америки Азія, послѣ Азіи Европа… Въ двадцать-три дня удивительный аппаратъ пролетѣлъ болѣе тридцати тысячъ километровъ.
И вотъ теперь онъ собрался летѣть надъ изслѣдованными и неизвѣстными пространствами Африки…
Быть можетъ, читатель желаетъ знать, что сталось съ знаменитой табакеркой, брошенной баллонистами?
Табакерка упала на улицу Риволи, напротивъ дома № 210, и въ то время, когда эта улица бываетъ пуста.
На слѣдующее утро табакерку подняла какая-то честная метельщица и отнесла въ полицейскую префектуру.
Въ префектурѣ таинственную находку приняли сначала за разрывной снарядъ и осторожно развязали, развернули и открыли.
Дѣйствительно, хлопнулъ въ своемъ родѣ взрывъ… громко чихнулъ полицейскій чиновникъ, открывшій табакерку.
Вынули положенную туда записку и ко всеобщему изумленію прочитали:.
«Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ, президентъ и секретарь Вельдонскаго института въ Филадельфіи, похищены инженеромъ Робюромъ и насильно взяты имъ на свой аэронефъ.
«Просимъ сообщить роднымъ и знакомымъ.
«Д. II. и Ф. Э.»
Такъ вотъ чѣмъ былъ въ дѣйствительности необъяснимый феноменъ, волновавшій обѣ части свѣта. Теперь ученые астрономы могли успокоиться: теперь публика должна была отъ нихъ отстать съ своими настойчивыми запросами.
ГЛАВА XII
Перестанемъ на минутку слѣдить за полетомъ Альбатроса и попробуемъ поставить на очередь нѣсколько вопросовъ касательно Робюра и его аппарата.
Кто такой, наконецъ, этотъ Робюръ? Неужели онъ вѣчно живетъ на воздухѣ? Неужели его аэронефъ никогда не отдыхаетъ? Нѣтъ ли у инженера какого-нибудь тайнаго убѣжища на землѣ?
На послѣдній вопросъ мы отвѣтимъ: навѣрное есть, безъ этого невозможно обойтись.
Въ частности — что намѣренъ дѣлать инженеръ съ своими плѣнниками? Оставитъ ли онъ ихъ навсегда у себя на кораблѣ и вѣчно будетъ таскать съ собою по воздуху, или, объѣздивъ съ ними весь земной шаръ, отпуститъ ихъ и скажетъ на прощанье: «Ну, что, господа, будете теперь отвергать систему тяжелѣе воздуха?»