— Я не оскорбляю васъ. Простите, я только немножко иронизирую.
— Нѣтъ ли у васъ на кораблѣ оружія?
— Какъ не быть, цѣлый арсеналъ.
— Довольно двухъ револьверовъ: одинъ вамъ, сэръ, другой мнѣ.
— Дуэль! — вскричалъ Робюръ. — Вы затѣваете на бортѣ дуэль, которая должна кончиться смертью одного изъ насъ!
— Желательно, чтобы такъ вышло.
— Нѣтъ, президентъ Вельдонскаго института, я на это не согласенъ. Мнѣ гораздо пріятнѣе сохранить вашу жизнь.
— Не вѣрнѣе ли свою собственную? Это очень… благоразумно.
— Какъ бы то ни было, а это мнѣ больше нравится. Вы, конечно, можете думать обо мнѣ, что хотите… можете жаловаться, кому угодно.
— Да ужъ мы пожаловались, инженеръ Робюръ.
— Неужели?
— Да развѣ это было такъ трудно сдѣлать? Напримѣръ, мы, пролетая надъ Европой, могли бросить на землю записку…
— Неужели вы это сдѣлали? — сказалъ Робюръ, начиная чувствовать неодолимый приливъ гнѣва.
— А если сдѣлали, то что тогда?
— Тогда… тогда васъ обоихъ стоитъ выбросить за бортъ вслѣдъ за запиской.
— Такъ бросайте насъ, господинъ инженеръ, — вскричалъ дядя Прюданъ, — потому что мы и въ правду такъ сдѣлали.
Робюръ двинулся на плѣнниковъ. По его знаку прибѣжалъ Томъ Тернеръ и прочіе. Инженера не шутя брало искушеніе исполнить свою угрозу. Чтобы не поддаться ему, онъ поспѣшилъ уйти къ себѣ въ каюту.
— Хорошо же! — сказалъ Филь Эвансъ.
— Чего не посмѣлъ сдѣлать онъ, — отвѣчалъ дядя Прюданъ, — то сдѣлаю я. Ужъ у меня-то смѣлости достанетъ.
Въ это время населеніе Тимбукту толпилось на улицахъ, площадяхъ и на крышахъ домовъ, расположенныхъ въ видѣ амфитеатра. Какъ въ богатыхъ кварталахъ, Санкорскомъ и Сарагамскомъ, такъ и въ бѣдной слободкѣ Рагиди, застроенной жалкими коническими хижинами, жрецы и муллы, стоя на высокихъ минаретахъ, изрекали грозныя проклятія и заклинанія противъ воздушнаго чудовища. Это средство было еще безвреднѣе пекинскихъ пушечныхъ и ружейныхъ выстрѣловъ.
Флотилія судовъ на Нигерѣ пришла въ движеніе… Опустись Альбатросъ на землю, ему бы не сдобровать. Его разнесли бы въ куски.
На протяженіи нѣсколькихъ километровъ аэронефъ провожали крикливыя стаи аистовъ и ибисовъ, старавшихся его догнать, или даже перегнать, но быстрый аэронефъ скоро оставилъ ихъ всѣхъ далеко за собой.
Весь вечеръ въ воздухѣ стоялъ гулъ отъ рева многочисленныхъ стадъ слоновъ и буйволовъ, пасшихся на сочныхъ лугахъ оазиса.
Въ теченіе сутокъ подъ Альбатросомъ развернулась вся страна, заключенная между лукою Нигера на протяженіи отъ 0° до 3○.
Если бы дать такой воздушный корабль какому-нибудь хорошему географу, какъ бы быстро сдѣлалъ онъ топографическую съемку всѣхъ этихъ малоизвѣстныхъ донынѣ странъ! Тогда на географическихъ картахъ, Африки исчезли бы гладкія, нераскрашенныя мѣста и пунктирныя линіи, означающія невѣдѣніе.
11 іюля, утромъ, Альбатросъ пролетѣлъ надъ Верхне-Гвинейскими горами, которыя тянутся между Суданомъ и Гвинейскимъ заливомъ. На горизонтѣ появились смутныя очертанія горъ Конго и Дагомэ…
Со времени отъѣзда изъ Тимбукту направленіе аэро-нефа неизмѣнно оставалось прежнее, въ чемъ и убѣдились окончательно дядя Прюданъ и Филь Эвансъ. Отсюда они вывели заключеніе, что если направленіе и дальше останется то же самое, то они скоро достигнуть равноденственной линіи. Слѣдовало ли изъ этого заключить далѣе, что аэронефъ намѣренъ покинуть сушу и понестись надъ самимъ Атлантическомъ океаномъ?
Подобная перспектива ничуть не была пріятна для баллонистовъ, потому что черезъ это всѣ шансы бѣгства сводились для нихъ на нуль.
Между тѣмъ движенія Альбатроса сдѣлались какъ-будто нерѣшительны, словно онъ колебался покинуть Африку. Не то, чтобы инженеръ хотѣлъ вернуться назадъ, — нѣтъ, это въ его намѣренія не входило, но та страна, надъ которою онъ теперь несся на своемъ аппаратѣ, особенно обратила на себя его вниманіе.
Извѣстно, что такое королевство Дагомэ. Это одно изъ самыхъ могущественныхъ негрскихъ государствъ
на западномъ берегу Африки. Пространство, занимаемое имъ, не велико, но зато очень густо населено, такъ что дагомейцы успѣшно выдерживаютъ борьбу со своими сильными сосѣдями, ашантіями.
Все населеніе Дагомэ не превышаетъ восьмисотъ тысячъ жителей, и однако, несмотря на свои незначительные размѣры, это государство часто заставляетъ о себѣ говорить. Оно прославилось невѣроятнымъ варварствомъ своихъ празднествъ, во время которыхъ приносятся человѣческія жертвы. Такими же жертвами сопровождается смерть государя и его вступленіе на престолъ. Считается верхомъ вѣжливости почтить иностраннаго посланника сюрпризомъ изъ двѣнадцати головъ, отрубленныхъ въ честь его прибытія, при чемъ обязанности палача весьма удачно исполняетъ самъ министръ юстиціи, или по-дагомейски «минганъ».