"Было это в конце октября сорок первого, - вспоминал генерал. Шестерка И-16 (А. Хоняк, П. Волнухин, В. Черепанов, А. Татарчук, И. Сагатенко), ведомая командиром полка, поднялась с Комендантского аэродрома, чтобы сопровождать двадцать семь ПС-84, возвращавшихся из Ленинграда. Караван летел девятками. На борту каждой машины не менее тридцати пассажиров, всего свыше 800 человек. Уже на подходе к конечному пункту маршрута, в районе аэродрома Кайвакса, наши истребители вступили в бой с большой группой "мессершмиттов", патрулировавших под облаками.
В завязавшейся схватке командир полка предпринял лобовую атаку на ведущего фашистской группы, перехитрил противника и меткой очередью из пулеметов сбил вражеский самолет. Остальные "мессершмитты" бросились наутек..."
Шестерка, ведомая Барановым, без потерь вернулась на свой базовый аэродром в Кайваксе.
Командир молодежного полка. Наверное, не случайно на эту должность был назначен в начале войны майор П. Н. Баранов. 286-й полк был не первым полком, который довелось ему сформировать из молодых летчиков. Баранову, как искусному летчику, требовательному командиру, умелому воспитателю, не раз вручалась судьба выпускников военно-авиационных училищ, и он всегда оправдывал оказанное ему доверие.
Но 286-й авиаполк занял в его жизни особое место. Этот полк он сформировал из младших лейтенантов и сержантов, перед самой войной окончивших Чугуевское военно-авиационное училище летчиков-истребителей.
Многих молодых летчиков он лично вывозил и тренировал на учебно-тренировочном истребителе как инструктор.
По самым скромным подсчетам, сотни летчиков считали себя его учениками. А разве не говорят сами за себя цифры: более 6 тысяч раз Баранов поднимал самолеты в воздух. Он освоил 46 типов машин.
Летная биография Баранова началась в 1926 году в Ленинграде, на Петроградской стороне, где он учился в Военно-теоретической школе летчиков. В том же году на Комендантском аэродроме Баранов совершил первый ознакомительный полет. А два года спустя в Качинском военно-авиационном училище, под Севастополем, выполнил первый самостоятельный полет.
...Всего двадцать дней пробыл 286-й авиаполк на аэродроме Кайвакса, но молодым пилотам он запомнился на всю жизнь. Здесь они получили "боевое крещение". Из Кайваксы летчики полка совершили несколько боевых вылетов на сопровождение транспортных самолетов, провели первые воздушные бои. Здесь они, как говорится, слетали и узнали, что такое полет на сопровождение по воздушному коридору, каков он - воздушный противник. Сбитые "мессершмитты" укрепили уверенность в том, что "не так страшен черт, как его малюют" фашистов можно бить и бить успешно.
В конце октября, в связи с резким ухудшением обстановки под Тихвином, авиационные полки сопровождения покинули аэродром Кайвакса. 127-й перелетел дальше на восток, в Подборовье, а 286-й - на другой конец воздушного моста, в Ленинград, на Комендантский аэродром.
С этого дня четырнадцать долгих месяцев 286-му полку было суждено базироваться и вести боевую летную работу на аэродромах блокадного Ленинграда, что само по себе является героической страницей его истории.
Для фронтового летчика аэродром всегда был родным (омом. Когда летчик находился в воздухе, на задании, он незримыми нитями был связан с землей, со. своим аэродромом. Там его ждали боевые друзья, и когда он возвращался из полета, то сразу попадал в их объятья, ощущая тепло семейного очага. Там, на аэродроме, командир мог строго отчитать за ошибки, оплошности, потому что повторение их грозило гибелью, и тут же подбодрить: ничего, мол, в другой раз будешь умнее. Наконец, здесь летчик мог позволить себе расслабиться, отдохнуть, повеселиться в кругу своих товарищей.
...Комендантский аэродром встретил 286-й авиаполк неприветливо бомбежкой и артобстрелом. Сразу навалились и блокадные трудности. Авиатехников и механиков пришлось оставить на Большой земле, и первое время старший инженер полка В. С. Волков готовил самолеты к боевым вылетам сам с пятью прикомандированными в его распоряжение авиамеханиками-матросами.
Летчики и весь технический состав практически с первых дней пребывания на Комендантском аэродроме были лишены нормального отдыха. Общежитие летчиков находилось в кирпичном доме детского сада (сейчас это район кинотеатра "Юность"). Вся Новая деревня, весь район Комендантского аэродрома и он сам находились в зоне постоянных артобстрелов и бомбежек. Однажды фашисты разбросали листовки с угрозой: "Будем бомбить с шести вечера до шести утра", - и с этого дня педантично, час в час либо бомбили, либо обстреливали район аэродрома.
Блокадное положение полка сразу же отразилось на питании личного состава, в том числе и летчиков.
- Еда летчиков отличалась от еды технического состава только тем, что им давали вместо блокадного хлеба натуральные ржаные сухари и омлет из яичного порошка, редко мясо, а на первое та же баланда, в которой, как говорится, "крупинка за крупинкой бегает с дубинкой", - рассказывал нам бывший старший инженер полка В. С. Волков. - А наземный персонал питался еще хуже - совсем по-блокадному. И можно было лишь удивляться, с каким рвением, упорством работали летчики и техсостав. Одни делали в день по четыре-пять боевых вылетов, другие сутками не отходили от самолетов.
Из скромности Владимир Степанович не сказал, что он самолично готовил часть самолетов к вылетам. А ведь в те дни, помимо забот старшего инженера, на плечи Волкова легли многотрудные обязанности комиссара полка.
В своем письме нам бывший авиатехник 286-го авиаполка В. П. Крупский так отзывается о В. С. Волкове: "Душой и нашим авторитетом был старший инженер полка Владимир Степанович Волков. Всегда сосредоточенный. Лишних слов не говорил. Отлично знал дело. Всегда был с нами, помогал летчикам, техникам, механикам. Все умел и не чурался никакой работы.
Мы голодали и очень уставали. Спать приходилось каких-нибудь три-четыре часа в сутки. Донимали морозы, поэтому спали не раздеваясь. Бывало, не успеешь согреться и уснуть, а старший инженер В. С. Волков и инженер эскадрильи В. И. Худяков уже будят: "Вставайте! Сильный мороз. Надо греть моторы..."
На аэродроме темно. Все делаем наощупь. Моторы остыли и разогреть их не так-то просто. Лишь ближе к рассвету удавалось запустить их и хорошо прогреть.
А сколько сил приходилось тратить на ремонт, особенно на замену двигателей!
Но все эти трудности не шли ни в какое сравнение с потерями наших летчиков".
Да, на войне, как на войне, - потери неизбежны. И какой летчик или авиаспециалист не помнит те скорбные дни, когда погибали боевые друзья.
Нес потери и 286-й полк. Был такой день в полку, когда с задания не вернулись сразу три молодых лейтенанта - командир эскадрильи Аркадий Хоняк, заместитель комэска Петр Волнухин и командир звена Виктор Черепанов.
Был снегопад. В такую погоду обычно истребители не летали. Но надо было прикрыть большую группу самолетов. И выбор пал на самых лучших летчиков полка. Все понимали, с каким риском сопряжен полет при такой погоде. То, что тогда было просто боевой работой, теперь, по прошествии времени, осознается как подвиг. Именно на подвиг сознательно шли тогда три парня из 286-го полка. Из боевого донесения стало известно, что задание они выполнили, приняли неравный бой с "мессершмиттами", прикрыли своих подопечных. Но как протекал бой, так и осталось неизвестным. Никто с задания не вернулся.
Для тех летчиков, кто пережил войну, эти парни навсегда остались двадцатилетними. В день их гибели Алексей Татарчук принял эскадрилью Аркадия Хоняка. К этому времени полк потерял треть своего состава.
- К концу сорок первого года нас осталось мало, - рассказывает А. Татарчук. - Летать приходилось часто. Случалось, слетаешь два-три раза на сопровождение, потом пару часов поспишь и снова в воздух. Нередко на сопровождение вместо положенных восьми-десяти истребителей взлетали три, два, а то и один. Фашисты знали, что в Ленинград возили продукты, из города вывозили женщин, стариков, детей, раненых. И враг не гнушался ничем, чтобы помешать этим перевозкам. Гитлеровское командование установило большое денежное вознаграждение своим асам за каждый сбитый советский транспортный самолет.