— Давай, Артурчик, сними грех с души.
— Хорошо, если ты настаиваешь, приходи завтра в пять на пустырь за старым немецким кладбищем, там и продолжим разговор, — предложил Артур и попробовал оттеснить Борьку от двери.
— Я же сказал, извинись перед девушкой прямо сейчас! — угрожающе повысил голос Нефедов.
В разговор вмешалась Ольга:
— Пусть он идет. Не надо никаких извинений…
В той подростковой среде, к которой принадлежали Тюхис и Нефедов, сложилось некое подобие дуэльного кодекса. В случае серьезного конфликта противники должны были назначить место для поединка и явиться туда со своими секундантами.
Правда, в этих джентльменских правилах существовала одна поправка, которая позволяла при большом желании избегнуть синяков и ссадин, не потеряв при этом лица. Этой лазейкой Тюхис и воспользовался.
Когда Борька с двумя приятелями явился на заброшенный пустырь, их там ожидал крайне неприятный сюрприз в лице упитанного здоровяка. Васька по прозвищу Бегемот был сыном дворничихи, работающей в том доме, в котором жил Артур. Удачливый сын высокопоставленных родителей имел дальновидный прицел на будущее, когда снизошел до дружбы с мальчишкой из полуподвальной каморки. Примитивный, но преданный громила был счастлив доказать Артуру на деле свою дружбу. Борька точно не знал, какой раз подряд Васька остается на второй год в пятом классе, но физически он был развит лет на восемнадцать.
Как только Нефедов со своими секундантами появился на месте назначенного поединка, Бегемот снял с себя старенький пиджачок, тельняшку и стал играть выпуклыми мышцами торса. Его тело самой природой было предназначено к тяжелому физическому труду и жестоким кабацким побоищам.
— Он будет драться за меня, — объявил противнику Тюхис, хозяйски похлопав своего бойца по толстому плечу. Артур торжествовал. И почему ему давно не пришла в голову столь очевидная идея разобраться с надоевшим недомерком свинцовыми кулаками Бегемота.
— Это нечестно! — запротестовал один из секундантов Нефедова. — Они в разных весовых категориях, и ты, Артур, как боксер это знаешь.
Борька прервал своего товарища. Он принимал бой. Оставалось только решить, когда следует прекратить схватку и кто будет считаться победителем.
— Пусть дерутся до первой крови, — вновь попытался отстоять интересы товарища секундант Борьки.
— Не соглашайся, — Бегемот выразительно посмотрел на Артура, — я его капитально уделаю — целый год лечиться будет.
В итоге было решено, что схватка будет продолжаться до тех пор, пока один из противников не признает себя побежденным или просто физически не сможет продолжать бой.
Как только назначенный руководить боем парень взмахнул рукой, Васька с разбегу бросился на Нефедова, надеясь сразу сломать его психологически, сбить с ног и довершить дело ударами сапог по лежащему на земле телу. Борька едва успел отскочить в сторону и размахивающий кулаками Бегемот с устрашающим воплем пронесся мимо. Прямолинейно рубиться со здоровяком было глупо. Нефедов бы и минуты не выстоял против «убойной машины». Его тактика заключалась в том, чтобы вначале основательно измотать более мощного противника.
Борис не слышал обращенных к нему похвальных криков, советов и неодобрительного свиста. Все его внимание было сконцентрировано только на гоняющейся за ним горе мускулов. От каких-то ударов Нефедову удавалось уворачиваться, какие-то его настигали… Несколько раз Борис словно получал кувалдой по голове. Перед глазами вспыхивал сноп искр, земля вдруг начинала уходить из-под ног. Однажды Бегемоту удалось поймать верткого коротышку за рукав куртки и с размаху врезать ему кулаком в правое ухо. После такого попадания Борька кубарем покатился в кусты…
Он не сразу нашел в себе силы подняться. Голосов склонившихся над ним друзей долго было не разобрать из-за постоянного звона в голове и в пострадавшем ухе. Это напоминало затянувшееся печальное пение разорванной струны. Кровь из рассеченной правой брови заливала один глаз.
— С тебя хватит.
Нефедов наконец расслышал сквозь звон в голове обращенные к нему слова товарища.
— Ты неплохо отстреливался на отходе, но его толстую шкуру трудно пробить… Я скажу Артуру, что ты не сможешь продолжать бой из-за рассечения.
— Почему же не смогу, — морщась от боли в разбитых губах, улыбнулся товарищу Борька. — Я еще и не начинал. Это была разминка…