Вскоре в адрес Крутеня пришла вторая телеграмма: "Главкоюз приказал сердечно благодарить Вас за полное отваги дело и представить к награде. Степанов".
…Подполковник Ткачев нервно ходит по своему кабинету, заложив руки за спину, совсем не по-военному. На его лице горят багровые пятна. Он то и дело косится на стол, где лежит телеграмма из ставки Верховного главнокомандующего, полученная только что, 27 мая 1917 года. Кажется, слова этой депеши хлещут его по глазам, жгут душу. Ткачев бормочет: "Как узнали? Кто донес?" Он еще раз читает телеграфные строки:
"Начальник авиагруппы, приданной вашей армии, военный летчик капитан Крутень дважды, 18 и 24 мая, сбил аппараты противника, причем оба раза они упали на нашей территории. Между тем в ваших оперативных сводках об этих успехах выдающегося летчика не было упомянуто, и факт этот не попал в официальные сообщения Ставки. Прошу исправить это упущение дополнительным донесением в Ставку и в будущем в отделе "Действии летчиков" обязательно упоминать о всех успехах нашей авиации. Духонин".
Ткачев бросает телеграмму на стол, скрипнув крупными зубами. Да, это — щелчок по носу. Глупо, страшно глупо. Ему сделали замечание как неопытному мальчишке. За что? Он безупречно, верно служит отечеству, идеально руководит авиацией фронта. Подчиненные ему авиационные отряды и группы отважно сражаются с врагом, одерживают победы. Чего же еще? Правда, положа руку на сердце, исповедуясь перед самим собой, он может сказать, что недолюбливает Крутеня. Поэтому не включил в последнюю сводку дне его победы. Что такое Крутень, кто такой Крутень? Появился этот молодой офицер-малышок и затмил своими деяниями многих и многих. Издает книжки! Эка невидаль!
А может быть, инспектор авиации видел в Евграфе Крутене соперника себе? А что? Узнало бы командование все отменные качества капитана — храбрость, ум, великолепное летное искусство, умение руководить, воодушевлять летчиков — и сказало бы бывшему казачьему старшине: освобождай-ка место, нас больше устраивает Крутень. Если это не так, то почему же тогда даже десятки лет спустя Ткачев в своих воспоминаниях (правда, не опубликованных) пытался умалить заслуги Крутеня, принизить значение его теоретических трудов, как устаревших, и в то же время превозносил собственную персону.
Время рассудило иначе. Евграф Николаевич Крутень остается крупной величиной в авиации, его заслуги перед отечеством, народом неоспоримы. Его соратники, его друзья написали о нем воспоминания, в которых воздали должное своему славному командиру, истинному рыцарю без страха и упрека, подлинному патриоту России. Среди этих людей А. В. Шиуков, И. А. Спатарель, Н. М. Брагин, Б. Н. Кудрин.
В своих неопубликованных заметках военный летчик Николай Михайлович Брагин рассказывает о том, что ему посчастливилось дважды летать с Крутенем, который охранял его разведывательный самолет.
"В одном из полетов капитан Крутень сбил на моих глазах самолет противника. Заметив немца, Крутень атаковал его сверху, со стороны солнца. Две-три коротких очереди из пулемета, и мы увидели, как немецкий самолет стал падать…
Через несколько дней, находясь на своем аэродроме (у деревни Денисувка) вблизи Тарнополи, и услышал короткие пулеметные очереди. Бой шел в стороне от аэродрома на высоте 2000–2500 метров. В синеве безоблачного неба, освещенного лучами солнца, трудно было различить самолеты, ведущие воздушный бой.
Через час на аэродром пришла радиограмма от капитана Крутеня с просьбой выслать в указанный им район самолет "вуазен" с баллоном горючего и "мандолиной" (так назывался костыль самолета "Ньюпор XXIII" за его сходство с музыкальным инструментом). Кроме того, Крутень просил выслать санитара с перевязочными материалами. По приказанию командира авиаотряда я, несмотря на сильную болтанку, вылетел с санитаром в указанный район, где легко нашел два рядом стоящих на земле самолета. Один из них — сбитый немецкий аэроплан, рядом — самолет Крутеня со сломанным костылем и без капли горючего.
Пока санитар оказывал помощь раненым в воздушном бою немецким летчикам, мы с Крутенем произвели ремонт его самолета. Сдав раненых в ближайшую воинскую часть, я вылетел на свой аэродром, а капитан Крутень, наполнив баки самолета бензином, вылетел в расположение своей истребительной группы".
Из воспоминаний военного летчика Алексея Владимировича Шиукова:
"Отправляясь на охоту, Крутень брал с собой одного-двух летчиков своей истребительной группы. И мне довелось несколько раз летать с ним в одном звене. Однажды, отбарражировав, Крутень должен был возвратиться на аэродром (кончилось горючее). В этот момент он увидел под облаками самолет с черными крестами на крыльях. Почти полностью был израсходован боекомплект. Но, превосходя противника по высоте, решил атаковать его на планировании, хотя бы с остановившимся мотором. Расчет оказался верным. Бесшум-во, камнем свалившись на врага, он метким выстрелом ранил пилота, заставив немцев приземлиться…"