— Как ты? — спросил он, присев рядом с наемницей и обхватив руками ее ладонь.
— Не надо, — Леди отпрянула назад, а потом и вовсе поднялась на ноги. — Прости, не сейчас.
Вин тоже выпрямился, поднимая руки в жесте капитуляции. Она была вся словно собрана из мелких металлических шипов. Звонкая, острая, колючая и сложная, состоявшая из переплетений проволочных витков. Находиться рядом с наемницей оказалось уже не так уютно. Беата не отреагировала на их перемещения, по-прежнему напряженно что-то обдумывая. За все то время, что они провели в кабинете, юная ученица не проронила и слова. Леди раздраженно щелкнула языком, потерла лоб, повернулась к Ирвину и проговорила:
— Правда, извини. Я не отталкиваю тебя. Мне очень приятна твоя поддержка. Но сейчас мне тревожно. А когда мне тревожно я предпочитаю не размениваться на эмоции. Я не понимаю, что происходит. Хочется получить определенность относительного того, кто я, и…
— Неведомая зверушка, — перебила Габриэля, стремительно влетая в дверь кабинета. Леди и Вин синхронно обернулись, с тревожным ожиданием наблюдая за вошедшей вампиршей. — Леди, ты не возражаешь, я у тебя еще крови возьму немного? Давай другую руку.
— Проголодалась? — нервно усмехнулась наемница.
— Да если бы, — раздраженно отозвалась Габрыся, готовя инструменты. — С анализами ерунда. Ты живая, это определенно. Соответственно, не вампир и не дампир. Но и на человеческую природу увиденное мною тянет мало. При этом год назад ничего подобного в твоем материале не наблюдалось. Когда Ирвин болел…
Вампирша осеклась, метнув быстрый тревожный взгляд на свою пациентку, но та только кивнула, молчаливо предлагая сохранить в целости оба глаза, и зубастый доктор продолжила.
— Когда Вин находился здесь, у Макса, твою кровь тоже неоднократно проверяли. Нигде упоминаний о каких-либо странностях я не нашла. А просмотреть такое трудно. Макс бы точно не упустил, твои результаты, уверена, он оценивал лично. То есть, изменения начались позже. И, такое ощущение, что они набирают силу.
— Я обращаюсь? — нервно поинтересовалась Леди, послушно возвращаясь на стул и закатывая правый рукав. Ирвин заметил, что напряженный взгляд Беаты опустился вниз, к ногам вампирши. Вин озадаченно изучил ступни, обутые в мягкие резиновые шлепанцы, которые носили почти все работники госпиталя, кроме, пожалуй, администраторов. Ничего, способного вызвать интерес, обнаружить ему не удалось.
— Нет, — Габрыся подошла к столу и принялась готовить кожу к инъекции. — Для оборота нужно умереть. А ты определенно жива. Это исключительно мое предположение, что называется, пальцем в небо: твое тело меняет свойства. И совершенно не так, как при обороте. Я такого еще не наблюдала, и, признаюсь, обнаруженные странности будят во мне голод ученого.
Леди задумалась на мгновение, отстраненно наблюдая, как игла входит под кожу, и задала очередной вопрос:
— Ты сказала, что год назад ничего подобного не было. То есть, ты подозреваешь, что что-то могло спровоцировать изменения? Запустить? Что это может быть?
Габриэля неопределенно дернула плечами, но игла в ее пальцах осталась неподвижной.
— Не знаю. Препарат. Вирус. Если быть откровенной, я про Ирвина подумала.
Наемница и дампир произнесли одновременно:
— Я не пила кровь Ирвина.
— Я не кусал Леди.
Габриэля ловко сменила наполнившуюся кровью пробирку на новую и невозмутимо пояснила:
— Биоматериал может попадать в тело не только в виде крови. И не обязательно через пищеварительный тракт.
Вин на мгновение смутился, потеряв нить рассуждений, а Леди задумчиво уточнила, устремив взгляд в стену перед собой.
— Слюна?
— Вполне, — согласилась Габриэля, вновь меняя пробирку. — Эта последняя. Посиди, сейчас администратор сладкого чая тебе принесет. Вы хотите чего-нибудь выпить?
— Только если ты догадаешься нацедить, — вяло отшутился Ирвин, а Габриэля в ответ фыркнула. Беата же молча покачала головой.
— У тебя есть какая-то догадка?
Ирвин и Леди стояли в атриуме, под кровом отяжелевшей листвы. Цвет крон, уже болотно-зеленый, намекал на приближающуюся осень. Но пока воздух ласкал кожу теплом, а растительность еще играла красками припозднившихся цветов. Наемница сохраняла напряженную задумчивость, и это настроение словно окутывало ее, заключая в защитный кокон. Ирвин чувствовал себя не слишком уютно. Прикасаться к Леди не хотелось. И дело было вовсе не в предупреждении, высказанном в клинике, а именно в плотном шлейфе напряжения, порождавшем отчужденность. Словно они вернулись на несколько недель назад, к привычной дистанции мастера и ученика.