— Пропустите в клинику, — вяло возразила я, устраиваясь поудобнее в гостевом кресле. — Надо посмотреть, как именно она заходит.
Глава 41. О трогательной заботе и составляющих влюбленности.
Габриэля появилась через час. В сопровождении двух охотников, ради маскировки облаченных в униформу охраны: как все те, кто был задействован в оберегании покоя вампирши. Сама зубастая выглядела как обычно: в белоснежном костюме врача, в мягких резиновых шлепанцах, с собранными в пучок волосами. Разве что, тщательно скрываемое волнение портило обычно безукоризненно дружелюбный образ.
Войдя, Габрыся огляделась в поисках Макса. Я беззастенчиво заняла кресло хозяина и разглядывала зубастую с демонстративным интересом. Ирвин вновь избрал позу скучавшего у окна щенка, вынужденного сопровождать мастера. Охотники вошли вместе с подопечной и замерли у двери, едва кивнув нам. В них напряжения не чувствовалось вовсе, заставляя вновь с уважением оценить выучку людей Агаты: о том, что приглашение на беседу являлось прелюдией к задержанию, наши союзники были оповещены загодя.
Габриэля, не найдя другого варианта, уселась в гостевое кресло и вопросительно уставилась на меня. Вин, нахмурившись, повернул к ней голову и принюхался, но пояснять свое действие не стал, а я не сочла нужным спрашивать, сконцентрировавшись на предстоящей беседе.
— Ну? — нетерпеливо спросила вампирша. — Ой, добрый день. Прошу извинить мое раздражение, у меня там процесс в самом разгаре, я еле вырвалась, руки чешутся вернуться обратно. А где Макс?
— Привет. Торопился по делам, разрешил мне воспользоваться кабинетом, — безмятежно пояснила я. Уважаемого доктора мы с Вином отлично устроили на кушетке в смежной с кабинетом комнате, где тот обычно осматривал пациентов, пришедших лично к нему, по предварительной договоренности. Как меня два года назад, когда я хотела получить консультацию по поводу своего ожога. — Есть новости по моему вопросу?
Габриэля выразительно оглянулась на охотников, но я махнула рукой:
— Говори при них. Тайна давно тайной не является, мою скорость наблюдали уже все, кому не лень.
— Ничего конкретного я тебе сообщить не могу, — отрицательно качнула головой Габрыся, вновь уютно устраиваясь в кресле. Брючина на правой ноге, закинутой на левую, задралась, и я заметила пятна на телесных колготках. Значит, светоч современной науки совершенно точно покидала пределы клиники. И, судя по еще не просохшим брызгам, совсем недавно. — Изменения есть, они не характерны для человека. Создается ощущение, что тело перестраивается, словно при обороте. Но такое перестроение в теле человека осуществляется обычно после смерти. Как правило, все системы и органы должны свою работу остановить, «встать», чтобы потом, получив импульс от биологического агента, вампирского или дампирского, начать менять тело под необходимые параметры. С тобой же ничего подобного не происходило. Темп не тот. И преображение несколько отличается. Я могу дать тебе полный отчет, если ты сможешь говорить со мной на языке науки.
Я отмахнулась и подалась вперед:
— Как ты считаешь, я умру? Обращусь?
— Слушай, у меня было всего ничего твоей крови. Я гений, но не Господь Всемогущий. Сочинить можно все, что угодно. Но у ученых есть принцип не верить тому, что не можешь доказать. Из области догадок и гипотез: нет, не думаю, что обратишься. Более того, я не берусь предсказать последствия оборота под воздействием вампира или дампира. У тебя кровь уже не такая, как у человека. Если ты хочешь развить тему, мне надо полноценно тебя исследовать. Посмотреть на вспышки твоих способностей, изучить тебя до, после и во время. Понаблюдать, как ведет себя мозг, сердце, каков гормональный компонент. На основании твоих рассказов, могу предположить, что приступы запускаются смесью стрессовых гормонов, возможно, в высоких концентрациях. Или в определенных пропорциях. Но, опять же, надо смотреть. Смерть маловероятна: судя по всему, к неторопливым изменениям твой организм неплохо адаптируется.
Я помолчала, взвешивая следующий шаг. Ирвин бросил на меня вопросительный взгляд, но не проронил и слова. И я решилась:
— Мне рассказали об одном уникальном случае. Когда во время Первой Волны вампиров человеку перелили кровь, судя по всему, зубастого. И человек выжил. Не обратившись. А после дал потомство. Я выходит, примерно, седьмое поколение.
— Макс в процедурной? — внезапно спросила Габрыся, принимая куда менее раскованную позу. Ее тело напряглось, ноздри раздувались, пытаясь обуздать дыхание.
— Уехал. Как ты считаешь, это может быть правдой? — не обратив внимания на её вспышку, продолжила я.