— Спасибо, — кивнул Вин, присаживаясь на стул подле Леди и принимая из рук мастера чашку с горячим кофе. — Тогда давайте обсудим, информации много…
В следующую секунду деревню охотников накрыло густым и надсадным воем сирены.
Люди выскочили на улицу, озираясь по сторонам. Ирвин опередил их на несколько секунд, едва успев покинуть пределы дома, прежде чем Гася автоматически пробежалась рукой по панели, опуская барьер. С южной окраины поселка доносились крики, не предвещавшие ничего хорошего: в голосах отчетливо звучали страх и злость. Ирвин торопливо застегивал перевязь, оставленную Леди перед визитом к Габриэле. Беата уже обнажила мечи. Её лицо застыло маской с сердито сведенными бровями и сжатыми до белизны губами. Гася, не спешившая доставать свой клинок, поймала пробегавшего мимо охотника.
— Петруш, что случилось? Почему сирену включили: их много?
— Прорыв у южных ворот, — отчитался тот, замедлив шаг. — Горит первый дом, гостевой, пострадавших нет, но пламя знатное. Поджог. Заварушка началась у стены, но потом ворота почему-то открылись и часть зубастых рванулась внутрь. Вампиры в деревне, Гася, общая тревога.
— Сколько? — деловито уточнила охотница, привычным жестом закрепляя на ухе гарнитуру.
— Около трех десятков у забора, сколько внутри не знаю, но, думаю, меньше десятка. Сильные. Они рассеялись сразу. Точно знали, куда идти. Каспер сформировал отряд, там сейчас. У главных ворот тоже десятка три-четыре, там Адриан. Берчик взял командование отрядами вдоль периметра, Манек страхует.
— Отлично. Иди, — кивнула Гася и обернулась к племяннице, — Беата, марш в родительский дом. Стереги мать, она за себя постоять не сможет. И забирай к себе детей и женщин, если кто окажется на улице…
— Как мастер решит, — хмуро мотнула головой Бетка, переводя взгляд на Леди.
— Предложение Гаси рационально, — кивнула та. — И травма твоя еще дает о себе знать. Ты сейчас нам обузой будешь. Организуй оборону. Сообщи Кенесу.
— Агата! — раздался разъяренный крик от двери библиотеки, и, обернувшись, присутствующие увидели гневно сжимавшую кулаки Гислину, застывшую на пороге. — Ну что я еще должна сделать, чтобы ты мне поверила?! Он за Габриэлей идет! Я из вас самая живучая и сильная. У меня шансов больше, черт подери. Позволь мне помочь!
Гася секунду поколебалась, встретившись взглядом с Леди. Та кивнула. Охотница тяжело вздохнула и перевела взгляд на Беату. Спрятав клинок, девушка подошла к входной двери и убрала барьер на мгновение, позволяя Гислине очутиться на улице. Дампирша рванулась вперед, но Гася поймала её за плечо.
— Тебя Роман пропустит за барьеры в тюрьму. Оставайся там. Помни, что высший может пройти внутрь. И, Гис… если он войдет, убей Габриэлю. Не жди поединка. Ты можешь не справиться.
— Хорошо, — согласилась Гислина и бегом устремилась за Ромеком.
— Мы тоже пойдем к тюрьме, — быстро проговорила Леди. — Скорее всего, Эммануил или его подручные объявятся именно там. Каждый меч на счету.
— Давай. Присоединитесь к защитникам ворот, — предложила Агата. — Оттуда доступ к тюрьме прямой, и…
Слева что-то грохнуло, выбрасывая в воздух огненное облако. Земля дрогнула под ногами, заставив людей инстинктивно присесть. Секундой позже с той стороны раздались вопли боли и резкие, рваные команды.
— О, черт… периметр! — воскликнула Гася и, развернувшись, скрылась за домами.
— Барьер упал, — глухо проронил Ирвин, почувствовавший, как пространство вокруг него потеряло неосязаемые границы. — Рванули стену, нарушили целостность.
— Бежим, — Леди развернулась и устремилась к воротам. Мрак не отставал ни на шаг. Вин, всецело захваченный тревогой, последовал за мастером. Санька, явно чувствовавший себя не в своей тарелке, присоединился к ним. Грохнуло справа, вспышка пламени вновь озарила небо, и практически сразу столб огня взметнулся над небольшим деревянным домиком. Дверь распахнулась, выпуская наружу девушку-подростка и двух мальчиков восьми-десяти лет. Старшая сестра сжимала в руках обнаженный меч, озираясь и подталкивая младших, тоже вооруженных короткими клинками, вперед. Ирвина поразило, что никто из детей не плакал. На их лицах отчетливо отпечатался страх, но слез не было и в помине. Только совершенно взрослая мрачная решимость если не отстоять свои жизни, то продать подороже. Впечатление от увиденного было столь жутким, что Вин сжал зубы, вспоминая свой разговор с Габриэлей.