Вновь повинуясь настойчивому жесту, я упала на спину и закрыла глаза, пытаясь отдышаться.
— Пить… — прошептала я, не размыкая век.
Агата хмыкнула, по-прежнему оставаясь для меня бестелесным голосом. Уверенная ладонь приподняла мою голову, а в губы ткнулось теплое стекло.
— Потихоньку, — произнесла подруга. — Не спеши.
В стакане был какой-то настой. В нос ударил яркий аромат липы и лимонной мяты. Интенсивность запахов раздражала, не вызывая аппетита, но я послушно сделала глоток и тут же выплюнула жидкость, опалившую глотку целым калейдоскопом вкусов.
— Что и требовалось доказать, — пробормотала Агата, убирая ладонь с моего затылка.
Я хотела, было, возмутиться действиями подруги, но голос до сих пор отказывался мне подчиняться. А потом хлопнула дверь. Заставив себя вновь открыть глаза, я прищурилась и разглядела фигуры Мрака и Макса. Доктор, бледный, собранный, начисто утративший свою веселость, приблизился ко мне, положив пальцы на мою шею. Меня обдало запахом его тела: мощным, насыщенным, мгновенно пробудившим интерес и желание коснуться кожи языком, чтобы ощутить её вкус. Но Макс, словно ожидавший моего неуверенного жеста, руку быстро убрал.
— Привет, Леди, — сухо произнес он. — Как себя чувствуешь?
Я рассматривала его в упор, ожидая подвоха. Все знания о человеческой физиологии, имевшиеся у меня, уверенно сообщали, что даже медицинскому гению Макса оказалось бы не под силу исцелить раны, полученные от Манека. Разорванная шея, продырявленный бок, задетые легкие, вероятнее всего, печень. Да и кровью я, насколько могла прикинуть, истекала весьма бодренько. У меня не было ровно никаких шансов выжить. Разве что…Я не могла знать, как далеко простираются возможности моих особенностей, проявившихся так некстати. Или, наоборот, кстати. Было ли у меня основание рассчитывать на регенерацию? Габриэля говорила, что восстанавливаюсь я быстрее среднестатистического человека. Я вновь обмозговала эту мысль со всех сторон и решительно отвергла её. У вампира, полноценного вампира, на восстановление таких повреждений, ушла бы не одна неделя. При интенсивном питании. В аналогичные способности тела человеческого я не верила.
Но откуда мне знать, сколько я уже валяюсь без сознания? И чем меня лечили?
Прокрутив в голове информацию, я открыла рот, намереваясь ответить, но смогла выдавить только жалобное:
— Пить…
— Потерпи, детка, — отмахнулся Макс. — Значит, так, я сейчас тебя быстренько осматриваю, а ты не дергаешься, ладно? Мне нужно убедиться, что с тобой все в порядке, прежде чем дать напиться.
Значит, все-таки, оперировал. Иначе чем можно было объяснить действия доктора? И мое состояние? Логично, что после наркоза позволить мне сразу напиться от души он не мог. Видимо, Макс смог подсобрать то, что разворотил Манек, а повышенная регенерация завершила дело.
Свет миниатюрного фонарика, направленного в мои глаза, был сопоставим с тяжелым ударом кулака. Я зажмурилась, отворачиваясь и зарычала от злости.
— Пока все в пределах ожидаемого, — буднично прокомментировал Макс застывшим в молчании Агате и Мраку. — Хотя, будь я проклят, если знаю, чего ожидать. Не думал, что когда-нибудь произнесу что-то подобное, но мне чертовски не хватает Габриэли. Или Гислины, на худой конец.
Его пальцы обхватили мое запястье, вслушиваясь в пульс, а глаза сосредоточенно вперились в циферблат часов, тускло светившийся в полутьме. Я, разозленная донельзя, дернула рукой, заставив Макса отшатнуться, и тут же обнаружила, что мое запястье охватывает серебристый браслет с пристегнутой к нему цепью. Я вновь рыкнула, рванув руку, пытаясь освободиться, но не смогла.
— Смотри, — возбужденно произнесла Гася за спиной доктора. — Да нет, туда, на запястья. Посвети. Макс, смотри, у нее кожа чистая!
Я замерла, не понимая причины их любопытства. Мой дежурный ангел-хранитель осторожно протянул руку, бережно взял мою ладонь пальцами и развернул, сдвигая браслет наручников, подсвечивая фонариком.
— Действительно, — задумчиво согласился он. — Видимо, это из разряда неожиданного?