— Я не знаю, — беспомощно всплеснула Агата. — Может, позвать…
— Тише, — оборвал её Макс. — не все сразу. Побережем душевный покой нашей пациентки. Мрак, будь любезен…
Мой друг передал Максу принесенный поднос, который до того держал в руках, а Агата вновь ловко приподняла мою голову, подсунув подушку. От охотницы веяло гарью, пылью и чужой кровью. Разной кровью. Я смогла с ходу определить с пяток оттенков запаха. Но временем на обдумывание не располагала: Макс поставил передо мой поднос, на котором стояли три высоких чашки глиняного цвета. Жидкость в них была налита так, что я не могла увидеть её, скрытую краями. Попытавшись приподняться, я ощутила головокружение и вновь обессиленно откинулась на подушки.
— Пей, — предложил доктор, гостеприимным жестом обведя рукой три сосуда. — Можешь перепробовать все, можешь выбрать что-то одно. Яда там нет, гарантирую. И лекарств тоже. Хотя, это как посмотреть.
Я, чуя подвох, принюхалась, пытаясь уловить хоть малейший намек на содержимое, но потерпела неудачу. Тем не менее, одна из чашек притягивала мой взгляд больше, чем остальные. Осторожно подняв руки, стараясь не расплескать ни капли, я подняла крайнюю справа и поднесла к лицу. Запах был странным. Сладковатым и маслянистым. И аппетитным. Я сглотнула. Желудок вновь скрутило спазмом, а челюсти свело от голода. Жидкость внутри была темной, определить её состав не получалось: освещения недоставало. Но на чай это походило мало. Я осторожно поднесла кружку к губам, намереваясь попробовать глоток, но, едва жидкость коснулась языка, вцепилась пальцами в гладкие бока и принялась жадно сглатывать, не успевая ни насладиться вкусом, ни различить его. Напиток был густой, немного терпкий, полный целого спектра оттенков и полутонов. Я выпила все, с жадностью, едва не давясь, сожалея о том, что целебное зелье Макса так быстро закончилось. Последняя капля сорвалась с края и упала мне на локоть, расплывшись красным пятном по бледной коже. Я уставилась на нее с недоумением, а потом мозаика сложилась, вобрав в себя данные обоняния, вкуса и зрения. Почувствовав накатывающий приступ дурноты, я вновь перегнулась через край кровати и извергла из себя проглоченное в шустро подставленное Гасей ведро.
— Какого черта?! — заорала я, мигом подчиняя себе связки и царапая едва смазанное кровью горло. — Вы издеваетесь?
Говорить стало неудобно, рот словно переменил строение, и звуки с непривычки выходили шепелявыми. Агата отступила на шаг назад, видимо, избегая моей ярости, но уже через мгновение, я осознала, что дело не в эмоциях. Подруга смотрела на меня со смесью болезненного любопытства и отвращения.
— Никогда не думала, что увижу тебя такой и не испытаю желания немедленно убить… — тускло произнесла она.
— Какой, Гася?! Вы тут рехнулись все? Я понимаю, что Макс, видимо, сумел меня прооперировать, а мои способности довершили начатое, но пичкать меня кровью — это уже переходит все границы! Макс, тебе лавры Габриэли покоя не дают?
— Я боюсь, у меня выбора нет, — беспомощно пожал плечами доктор, а Мрак отодвинул его и шагнул ко мне, на ходу сдирая с руки свежую повязку.
— На, Леди. Нюхай. Давай же! — он ткнул мне в нос свежую рану, еще не успевшую затянуться, и я подалась вперед, ощутив, как рот наполнился слюной. Но друг тут же, жестом фокусника, убрал левую руку за спину, правой подсунув открытую флягу. Я резко дернула головой, учуяв куда более интересный аромат и подалась вперед, вырвав сосуд из его руки. Мне было достаточно сделать глоток, чтобы понять, что кружку наполняли именно отсюда. Разозлившись окончательно, я оскалилась, а Макс, ругаясь сквозь зубы, отодвинул Мрака обратно, бросив через плечо:
— Вот теперь веди. Нам нужно подспорье. А то как бы наша пациентка койку не сломала.
Агата тем временем повернулась к столу, схватила лежавшее на нем круглое косметическое зеркало и сунула мне под нос. Макс щелкнул выключателем, и комнату залил тусклый желтоватый свет. Но для моих глаз, привыкших к царившему дотоле сумраку, он оказался чрезмерным, и я едва не заскулила, зажмурившись. Дав себе несколько секунд на адаптацию, я осторожно открыла веки и уставилась в собственное отражение. Первым, что привлекло мой взгляд, была шея. Рана затянулась, остался только пухлый багровый шрам, но не требовалось глубоких медицинских знаний, чтобы понять, что иглой к нему не прикасались. А потом я перевела взгляд на свое бледное лицо, тускло-серые приоткрытые губы со следами крови. И на клыки.
— Твою мать… — с чувством выдохнула я, пытаясь принять в сознание очевидный вывод. — Вот черт… Но как?!
— В левой кружке была вода, Леди, — буднично произнес Макс. — В средней — человеческая кровь. В правой — кровь вампира. Как и во фляге. Ты дважды инстинктивно совершила один и тот же выбор.