— Драться, — пожал плечами тот. — На равных. Избиение младенцев меня не интересует. Если мастер позволит, разумеется.
— Позволит, — кивнула Леди. — Более того, мне будет весьма любопытно взглянуть на ваш поединок. Ты становишься увереннее с каждым днем.
Ирвин ответил ей легкой улыбкой.
— Завтра по графику? — поинтересовался Мрак, глотнув из большой чашки, источающей уютный и домашний аромат травяного чая.
— Нет, — покачала головой Леди, и ученик вопросительно взглянул на нее. Наемница терпеть не могла отрабатывать заказы подряд, без хотя бы трех-четырехдневного перерыва, так что вряд ли запланированной тренировке могла помешать работа. Женщина ответила на незаданный вопрос:
— Агата звонила. Пригласила завтра приехать к ним, поучаствовать в допросе Геральда. Юзеф сдался под напором Гислины, Ирвин. Он просит тебя укусить пленника.
Дампир нахмурился. Новость не стала неожиданностью, но, тем не менее, удивила. После их операции в катакомбах, где произошло знакомство с Гис, охотники проявили недюжинный интерес к дампирше. Нельзя сказать, что они прониклись огромной симпатией, нет. Скорее, старательно приглядывались, пытаясь оценить, каков потенциал у вероятного союза. Выяснилось, что Гис, обитая на болотах, поддерживала связи с немногочисленными северными охотниками. Но, верная устоявшейся привычке, не подпускала никого близко, скрывая свою природу. Тем не менее, сотрудничество с представителями древнего рода сыграло роль своеобразной рекомендации, и с Гислиной встретился сам глава охотников, Юзеф Коваль. О чем они договорились в ходе длительного, почти четырехчасового разговора, Гис Ирвину не поведала, но ее контакты с подчиненными Коваля участились. И влияние возросло. Настолько, что давление Гислины, видимо, склонило охотников к решению допустить до Геральда Вина.
Вообще, плененный в катакомбах вампир оказался крепким орешком, не расколовшись даже после череды многочасовых «бесед» с Романом. После первой попытки Ромек вышел от пленника злой и раздраженный, молча умылся под старомодным уличным рукомойником, представлявшим собой жестяную емкость с поршнем, который следовало ударять вверх рукой, чтобы получить желанную воду. Шумно отфыркиваясь, охотник схватил висящее подле на крюке полотенце и, вытираясь, плюхнулся на деревянную лавку рядом с Ирвином.
— Молчит? — мрачно поинтересовался дампир, ожидавший результатов на свежем ноябрьском воздухе. От концентрированного запаха вампирской крови в небольшом помещении ему становилось дурно: голод, казалось бы, надежно утоленный накануне, грозил сорвать контроль.
— Как заговоренный, — буркнул Ромек. — Вижу, что больно, вижу, что устал, вижу, что на пределе. Но только щерится в ответ. Мы уже, кажется, все перепробовали. Что-то его держит. Какая-то надежда теплится, позволяя сохранять молчание. Нужно выбить почву у него из-под ног, но как, одному Богу ведомо. Что-то мы упускаем. А информация нужна, как воздух. Батька уже бесится.
«Батькой» в деревне звали Юзефа. Причем, все. И те, кому он приходился отцом по крови, и Роман, для которого Коваль был тестем, пусть и не кровным, и даже те, кто в прямом родстве с главой рода не состоял. Юзефа любили. И он отвечал людям взаимностью, заботясь о них с поистине отеческим тщанием и рвением. У него самого было пятеро детей, плюс приемная Гася. Трое старших сыновей, Каспер, Роберт и Адриан, давно жили отдельно, насколько возможно осуществить самостоятельную жизнь в пределах одной, пусть и немаленькой, деревни. Первые двое уже обзавелись женами, у Каспера родилось трое детей, Роберт с супругой ждали прибавления к концу года. Адриан пока не женился, но собирался засылать сватов к невесте. На попечении Юзефа и Малгожаты оставались младшие: Вальдек, неизменно доставляющий беспокойство Агате, и Беата, единственная дочка, любимая и избалованная вниманием. Руководство сообществом охотников было тяжкой ношей. Ирвин даже представить себе не мог, каково это: разрываться между семьей и опекой над всем родом, не ограничивающимся пределами одной деревни. Под властью Юзефа находилась вся страна, в охотничьем эквиваленте. Не единожды Леди вскользь бросала, что, к разочарованию Коваля, твердой руки, способной возглавить род после него, он не увидел ни в одном из своих сыновей. Однажды, после совместной охоты, Вин рискнул задать осторожный вопрос дружелюбно относившемуся к нему Касперу. О том, почему тот не захотел продолжить линию отца.