ТОЛЯ. Почему?
ШУРА. Значит в раю мы. В аду снега не бывает. Там жарко.
ТОЛЯ. Смотри, наша мебель. И мебель, что ли тоже в раю? У неё, что ли тоже душа есть?
ШУРА. Значит, есть.
ТОЛЯ. Да. Дела. А я в школе на парте разные словечки ножичком вырезал. А ему выходит больно было. Стыдно так теперь…
ШУРА. Ничего. Если в раю, значит простили.
ТОЛЯ. Все равно стыдно.
ШУРА. Ну что, пойдём?
ТОЛЯ. Куда?
ШУРА. Туда. К Богу. Показаться надо. Отметиться. Что прибыли.
ТОЛЯ. А где он?
ШУРА. Думаю, там…
Поворачиваются, чтобы идти к Богу, и видят перед собой Савелия.
Тот смущённо улыбается.
САВЕЛИЙ. Я это… от пахана убежал. А бомбу в окно. С вами в цирке хочу выступать. Можно?
Япония. Арена настоящего японского цирка. Выходит настоящий японский узкоглазый метр с кепкой конферансье. И на настоящем японском непонятьчего языке объявляет, что, мол, так и так, но сегодня впервые на арене нашего настоящего японского цирка артисты из далекой России, где бродят по улицам медведи, где каждый второй бандит и где вообще какой-то дикий запад. Но это пока, а скоро там, в России, всё наладится, медведей с улиц удалят, бандиты тоже куда-то денутся и зааажииивёёёт Россия, станет самой великой и могучей, растудыть её в качель.
Закончив речь, настоящий узкоглазый метр с кепкой японский конферансье удаляется.
И вот на арену выходят Шура, Толя и Савелий. И начинают вытворять такое, что вся настоящая японская публика от гейши до самурая визжит, рукополощет и просто лежит стоймя.
ТОЛЯ. Шур, а Шур…
ШУРА. Что?
ТОЛЯ. А птица-секретарь точно очки не носит?
ШУРА. Точно, Толя…
Толя облегчённо вздыхает. Отлегло у него. А то ведь он тогда не поверил Шуре, думал тот его обманул, чтобы утешить.
А выходит не обманул. Потому что на сцене артист должен быть искренен до конца. А по другому не может и быть.
Прав я?
Думаю, прав.
ЛЕТЯТ НА АРЕНУ ИКИБАНЫ, НЭЦКЕ, КИМОНО, БУМАЖНЫЕ ФОНАРИКИ, НОЖИ ДЛЯ ХАРАКИРИ, БОРЦЫ СУМО, НИНДЗИ, БУТЫЛКИ С САКЕ, КУРИЛЬСКИЕ ОСТРОВА И ПРОЧИЙ ЯПОНСКИЙ КОЛОРИТ.
ВСЕМ ВЕСЕЛО, ВСЕ СЧАСТЛИВЫ.
ЗАНАВЕС
КОНЕЦ