— Ром, — сказала Элвина, сбавляя ход. — Капюшон. И молчи. Я сама разберусь.
Я послушно натянул капюшон и позволил Тени сомкнуться вокруг нас с пленником. Почувствовал, как магия стягивает воздух, гася даже дыхание. Остался только лёгкий запах ладана и горелого Ноктиума.
Повозка остановилась. К воротам вышел молодой гвардеец в старенькой броне — с недоверием и скукой в глазах.
— Вы время видели? — сонно спросил он. — Выезд закрыл до следующего Перехода.
— Срочное донесение, — резко сказала Элвина, даже не доставая никаких бумаг. — Сектор один-пятнадцать, для начальника заставы лично.
— А утром никак?
Я не видел лица Элвины, но услышал звон металла в её голосе.
— Совсем берега потерял, рядовой? Напомнить о пункте три-два-семнадцать устава Альбигорской гвардии? Или, быть может, мне лучше напомнить о нём твоему командиру? Полагаю, он обрадуется. Также, как обрадуется моё начальство, узнав, что донесение не было доставлено вовремя.
Гвардеец замер, будто его макнули башкой в колодец.
— Н-нет, госпожа. Я просто обязан…
— Делать свою работу, знаю. Так что не тратье моё время и открывайте ворота.
В её голосе звучало нечто такое, что не отрепетируешь. Это был голос крови. Голос старой школы. Клянусь, не знай я, что рядом со мной сидела Элвина, то подумал бы, что несчастного гвардейца отчитывала её мать.
Парень сглотнул, глянул на фонари — и махнул рукой.
— Проезжайте.
Повозка тронулась.
Через полминуты мы пересекли черту города. Элвина притормозила и судорожно выдохнула.
— Если мать узнает — я не доживу до следующего цикла…
— Обещаю, — ответил я, чуть улыбнувшись, — найду для тебя самое красивое место в склепе.
— Если что, я люблю чёрные лилии. Приноси их на мою могилу каждый малый цикл.
— Полагаю, нас с тобой похоронят в один день.
Она хмыкнула, снова глядя вперёд. А я откинулся назад, чувствуя, как тьма за окном сгущается.
Нас ждали скалы. И Пергий.
И правда, которая пряталась в глубине чужого разума.
За пределами южной стены Альбигора всё становилось другим. Воздух — суше, чем надо, с горьким привкусом Ноктиума, будто землю сожгли изнутри, а потом остудили хладом безжалостного ветра. Даже луна здесь не сияла — только плоско висела в небе, будто присматриваясь: остался ли кто живой?
Повозка качнулась в последний раз, и Элвина притормозила. Мы добрались.
Скалы в этом месте выглядели так, словно их выломали из чужого мира. Острые, словно кости мёртвых титанов, они вздымались в небо — черные на фоне звёздного неба. Это место я знал. Здесь мы встречались с Пергием ещё тогда, когда союза с Ноктианцами не было и в помине.
Я вышел первым. Плащ хлестал по ногам. Агент на плече был всё таким же неподвижным и тяжёлым, но я чувствовал, что он пришёл в себя. Впрочем, ни пошевелиться, ни заговорить он не мог — моя Тень укутала его слишком плотно.
Элвина осталась у повозки.
— Думаю, мне там не место. Подожду здесь.
— Не хочешь знать тайн Ноктианцев? — Улыбнулся я.
Девушка покачала головой.
— Чем меньше я буду знать, тем лучше.
Я кивнул и потащил пленника ближе к скалам.
Из тени вышли трое. Ветер на секунду притих, и мне показалось, что скалы склонились. Пергий шагал, как и прежде, неспешно и грациозно — каждый его шаг был выверен веками. За ним — двое Солдат, покрытых серой пылью.
«Повелитель», — сказал Пергий, слегка наклонив голову. В его голосе звучала сталь, уважение и та особая нота, которой он не говорил ни с кем другим. — «Чем мы можем служить тебе?»
Я бросил тело на землю. Оно глухо ударилось, замерло.
— Серый орден, — сказал я. — Клан, унаследовавший склонность к управлению Тенями и иллюзиями. Сущие дети по сравнению с тем, на что были способны имперские лазутчики. Но и эти умеют испортить жизнь.
Пергий молча опустился на одно колено, провёл пальцами по шее пленника. Под кожей вспыхнула слабая тень кланового знака. Его лицо не дрогнуло, но я знал — он пытался считать сигнатуру агента.
— Мы стали интересны слишком многим, — добавил я. — Как и ожидалось.
Он не ответил сразу. Вместо этого коснулся виска агента, как бы проверяя биение жизни. Потом поднял глаза:
«Чего ты хочешь, повелитель?»
— Мне нужно твое умение копаться в мозгах, Пергий. Сам он не выдаст имя заказчика.
«Ты мог бы узнать сам». — Пергий уставился мне в глаза. — «Ведь когда-то и тебе пленные рассказывали всё, не открывая ртов»