Он взглянул на меня. Всё тот же взгляд — тяжёлый, точный, такой, каким кузнец проверяет металл на хрупкость.
— Делегат Ром. Вы готовы подписаться на эти условия это от лица Ноктианцев?
— Готов, — отозвался я.
Я подошёл к возвышению. Слуга раскрыл на столе новый свиток. Я пробежался по тексту — всё, как мы обсуждали. Внизу — пустая строка.
Я взял артефактное перо и размашисто подписал документ.
Перо передали Герцогу — и он поставил свой знак. Затем — Пламенникам. И дальше, дальше… После того, как Доминус согласился, чаша весов перевесила в нашу сторону. Спорить смысла больше не было.
Молчание в зале теперь было иным. Не напряжённым, а, скорее, плотным. Решение принято. Его нельзя было размотать, как клубок слов. Оно стало реальностью.
— Решение Совета утверждено, — сказал секретарь. — Перемирие вступает в силу с сегодняшнего дня.
Я обернулся. Элвина в галерее расплылась в лёгкой, почти детской улыбке. Едва сдерживала радость. Я улыбнулся в ответ. Ненадолго.
Потому что знал — теперь начинается самое сложное. Поддержать эту хрупкую тень доверия.
Ночь была прохладной, и до утреннего Перехода оставалось около двух часов. Следовало поторопиться, чтобы вернуть Ноктианцев домой до рассвета.
Лунные стражи уже построились у входа. Элвина стояла рядом — лицо строгое, но глаза светились. Не от радости, а от осознания, что произошло нечто важное. Такое, что невозможно будет откатить назад, даже если кто-то очень захочет.
— Выводим их, — бросил я. — Без суеты. С предельным уважением. Теперь они официально наши союзники.
— Конечно, — кивнула она.
Пергий и пятеро Солдат шли позади меня.
Мы двигались по центральной улице. Она всё ещё была оцеплена, а вот толпа заметно поредела. Немногочисленные люди стояли по краям, глядя на нашу маленькую колонну. Никто не кричал, не возмущался, но и не хлопал. Это был молчаливый, тяжёлый взгляд — тот, в котором прячется страх, перемешанный с любопытством. Именно с такими глазами смотрят на завезённого зверя на городской ярмарке. Или на соседа, только что вышедшего из тюрьмы. Формально — свой, но всё равно чужой.
Я не требовал большего. Пока что.
Пока шли молча. И только у самых ворот я позволил себе притормозить.
Пергий остановился.
«Всё пройдёт, как обещано», — произнёс он. — «Мы будем чтить договор».
— В этом не сомневаюсь, — кивнул я. — Но если что-то пойдёт не так… Если будут нарушения, провокации, попытки… Не утаивай от меня.
Он слегка наклонил голову. Почти поклонился.
— И передай своим, — добавил я. — Защищать людей — не значит только убивать гибридов. Это значит — не пугать, не мешать, не напоминать им каждый вечер, что вы другие. Дай им привыкнуть.
«Мы — тоже люди, повелитель. Просто уже давно стали иными», — отозвался Пергий. — «Мы ещё помним, каково быть человеком».
Я ничего не ответил. Что тут скажешь?
Он кивнул, прощаясь, и вышел за ворота. Солдаты двинулись следом. Один из них — тот самый, что дарил цветок — обернулся, задержал взгляд на воротах, будто хотел что-то сказать. Но вскоре вернулся в строй.
Ворота закрылись за ними без скрипа — механизм работал плавно, почти беззвучно. Только глухой щелчок — и снова включились рамки. Стража подала знак. Всё — снова режим полной изоляции.
Элвина подошла ко мне.
— Думаешь, продержится?
— Перемирие?
— Да.
— Если не начнут вести себя как идиоты — вполне, — усмехнулся я. — И я сейчас не о Ноктианцах.
Она тяжело вздохнула. Мы стояли так ещё пару минут, глядя в темноту над воротами.
— Отдохни, — сказал я Элвине. — И развесь уши пошире. Было бы неплохо выяснить, что думает об этом твоя матушка.
— А ты?
— Я? — я сделал шаг назад, разминая плечи. — Сегодня я наконец-то высплюсь. Тем более что спать собираюсь не один.
— Твоя огненная подружка?
— Пора и тебе с ней подружиться, — улыбнулся я.
Элвина лишь фыркнула, но ничего не сказала. Я догадывался, что она считала меня не просто другом. И при других обстоятельствах, когда-нибудь, возможно… Но всё получилось иначе. И для меня Элвина Трейн была гораздо ценнее как друг и товарищ, нежели как сиюминутное увлечение.
Лунные стражи разошлись — Элвина увела их, а я ещё несколько минут стоял, глядя на закрытые ворота.
Небо над Альбигором было ясным, безлунным. Я смотрел вверх и думал, что, возможно, всё-таки сделал что-то правильно. Хоть раз.
А потом повернулся и пошёл домой. Спать хотелось смертельно.
Дверь в мою квартиру тихо щёлкнула и гостеприимно отворилась, встречая меня как победителя. Или, по крайней мере, как человека, который заслужил горячую ванну, две чашки отвара и несколько часов здорового сна. Иногда и это — предел мечтаний.