Он не стал уточнять, что за дело. Просто кивнул, обернулся к своим. Они общались без слов, но я увидел, как Солдаты склонили чёрные головы.
«Как мы можем помочь?» — спросил Иридий.
— Следуйте за нашей повозкой. Нужно обследовать одно место. — Я достал карту, ткнул пальцем в пометку. — Здесь. Старый объект. Возможны ловушки.
Мы переглянулись, и этого было достаточно. За время, проведённое с имперцами, я научился ценить такое молчаливое согласие больше любых клятв.
Отряд был собран. Теперь оставалось только дойти до места и не вляпаться раньше времени.
Сектор два-два-шесть встретил нас тишиной — такой вязкой, что даже Солдаты, казалось, немного занервничали.
Западный тракт, ведущий сюда, давно зарос сухими кустами и низкими кривыми деревцами, а прилегающие дороги местами просто развалились, словно устали ждать хоть кого-то из живых.
Предмет нашего интереса обнаружился неожиданно, и это оказалась старая шахта. Платформа почти разрушилась от времени. Металл почернел, кое-где ржавчина разъела его до дыр, в которых свистел только ветер. Пахло сыростью, старым маслом и пылью, смешанной с чем-то металлическим — запахом, который всегда идёт в комплекте с заброшенными местами, где работали добытчики.
Я спрыгнул с повозки, проверяя привычным взглядом укрытия, подходы и возможные точки для стрельбы.
Вроде бы всё мёртвое… но нет.
На краю платформы, где когда-то поднимался грузовой лифт, я заметил свежие царапины — будто кто-то недавно тащил что-то тяжёлое по металлу. И пыль, которую мы сами подняли ногами, легла поверх более старых, но не до конца осевших следов. Недавних.
«Осторожно, повелитель», — пробормотал Иридий, подходя ко мне. Его взгляд тоже шарил по конструкциям. — «Это звучит странно, но здесь всё слишком тихо для Диких земель».
Салине шля рядом со мной. Она сменила длинный плащ на походный, и на её поясе красовался ряд артефактов. У меня из оружия были лишь Генерал и Тень-Шаль. Салине тоже вызвала Тень, и мы отправили своих помощников обследовать фланги.
— Кто-то очень постарался создать видимость необитаемого места, — заметила Салине, внимательно изучая мелкие детали.
Хорошо. Значит, мне не показалось.
Мы двинулись дальше, обследуя периметр. Салине теперь шла чуть позади, скользя взглядом по конструкциям так, будто рассматривала музейный экспонат, а не потенциальную ловушку. Солдаты держались ближе ко мне. Двое впереди, один — позади нас, прикрывая.
Чем глубже мы заходили на территорию, тем больше попадалось странностей: кусок вполне свежей верёвки, зажатый в перекошенной дверце ангара; следы сапог на лестнице, ведущей вроде бы в никуда; свежая вмятина на боковой панели старого бурового блока. Всё говорило о том, что платформа не так заброшена, как хотела казаться.
«Нашёл, повелитель», — сказал один из Солдат. Он согнулся почти вдвое у бетонного основания, где ржавые балки образовывали треугольный пролом. С первого взгляда — просто куча мусора. Со второго — вход в тоннель, тщательно замаскированный досками и обломками оборудования.
Я присел рядом, отодвинул пару досок и заглянул внутрь. Темнота, тянущаяся вниз под углом, как глотка какого-то старого зверя. Пахло сырой землёй и чем-то живым.
«Следов гибридов нет», — оповестил Иридий, опуская ладонь к самой кромке проёма. Он, как и многие из Ноктианцев, умел чувствовать их остаточную энергетику. — «Там внизу люди. Не один, несколько».
Я кивнул. Это упрощало задачу и одновременно осложняло — гибриды действуют по инстинкту, а люди… люди любят засады. Особенно те, кто так старательно прятался.
— Ладно, — выдохнул я, вставая. — Готовимся к спуску.
Салине только приподняла бровь — мол, всё-таки вляпаемся в неприятности — но молча двинулась за мной. Её Тень скользнула вслед за ней, постоянно меняя форму, словно в нетерпении. А мой Генерал застыл, словно принюхивался.
Я сделал пару шагов назад, чтобы оценить периметр, и вдруг заметил: на дальнем конце платформы, у старого крана, что-то блеснуло. Секунда — и пропало. Либо мне показалось, либо кто-то уже нас заметил.
Впрочем, теперь это не имело никакого значения. Я пришёл за Ильгой — и я её заберу.
Ветер с туманом потянулся сквозь ржавые пролёты, как вздох чего-то большого и недовольного.
Я снова посмотрел в чёрную пасть провала.
Тоннель дышал на меня сыростью и старым железом. Я стоял на краю чёрной пасти и чувствовал, как из глубины идёт тонкая вибрация — не звук, а память о звуке: будто где‑то внизу когда‑то долго работала машина и до сих пор не может перестать крутиться, хоть её давно разобрали на гайки.