Мы выбрались к лестнице — точнее, к тому, что от неё осталось. Рыжие пролёты, ржавчина, запах старого масла. Наверх — два марша, люк — там, где мы входили. Отлично. Я не верил «основному выходу», который мигал зелёным в конце коридора — там тоже могли поджидать сюрпризы.
— Сначала Салине, — сказал я Солдатам. — Поднимайте.
Она не спорила. Подхватила край плаща повыше, чтобы не цепляться, и полезла в люк. Щит теперь лёг ей на плечи, как плащ-накидка, — правильная форма для «взрыва сзади».
— Поднимайте девчонку! — кивнула она.
Я поднял Ильгу — аккуратно, как передают ребёнка через узкую брешь, — и сам забрался следом. Металл был тёплым, почти горячим. Времени не осталось.
Салине тянула на себя девушку, стоя на коленях и цепляясь за кусок какой-то арматуры. Её Тень тянула полупрозрачные щупальца, а мой Генерал помогал поддерживать Ильгу. Подул ветерок — такой приятный и непривычный после жара подземелья. Салине схватился Ильгу и откатилась от края люка на землю вместе с ней. Я услышал лишь тихое ругательство — такими словами при мне матушка ещё не выражалась.
«Теперь ты, повелитель», — сказал Иридий и склонился, чтобы помочь мне взобраться на него и дотянуться до краёв люка. — «Мы следом».
— Того медика взяли?
«Он уже наверху. Мы оставили его без сознания у люка».
Я кивнул. О «языке» позаботились — значит, будет интересный разговор.
Но в этот момент земля вокруг нас содрогнулась, стены закачались, а люк начал резко отдаляться.
Глава 9
Падение было коротким, но насыщенным — как плохая пьянка: много шума, мало удовольствия, и в конце всё равно удар по голове.
Камни, ржавые балки, куски старых артефактных пластин мелькали перед глазами в беспорядочном водопаде, и всё это сопровождалось грохотом — отовсюду.
В последний миг я рванул Тень из-под кожи, распахнул её, как плащ, и обернул нас с Иридием и Солдатами. Удар всё равно вышел сильным, но вместо того, чтобы переломать кости, нас просто впечатало в дно с глухим буханьем.
— Все целы? — откашлявшись, спросил я.
Вместо ответа один из Солдат зашевелился.
«Жив».
«Цел».
«Все целы», — заключил Иридий.
— Вот и славно, — отозвался я, поднимаясь на ноги и отряхивая с плеч каменную пыль.
Ноктианцы уже строились в небольшой треугольник. Движения точные, синхронные, глаза как яркие точки, настороженные. Даже дыхание у них сейчас было одинаковым — ровное, ритмичное. Упали, как коты, только чуть тяжелее и с меньшей грацией. И хоть бы что.
А вот у меня плотных пластин-наростов не было. И, кажется, в Альбигоре меня всё же ждал внеплановый визит к зубному. Ну и ладно.
Обвал закончился, и повисла такая тишина, что слышно было, как пыль и крошка осыпались со стен. Над нами, на высоте трёхэтажного дома, зиял круг бледно-серого света.
А неплохо мы рухнули…
Сверху в окошке света, появилась тень, и донёсся знакомый голос:
— Ром! Ты жив⁈
Салине. И, забери меня Тьма, в её тоне я впервые услышал то, чего не ожидал: тревогу. Не сухой сарказм, не ледяной контроль, а настоящий, тёплый страх. За меня.
Это проняло сильнее, чем падение.
— Всё нормально, магистр! — крикнул я. — Мы тут немного полюбовались видом, теперь думаем, как выбираться наверх.
Салине, разумеется, думать не стала. Через пару минут вниз полетела верёвка. Не обычная — её обвивали линии светящихся рун, узоры подрагивали, подпитываясь самой тканью пространства. Артефакторика на коленке, но даже так — вещь, которой можно хвастаться перед юными рекрутами.
— Держи, — сказала она сверху. — Теперь эта штука выдержит даже твою упрямую голову.
— У меня в голове не камни, чтобы так бояться, — пробурчал я, но ухмыльнулся.
Иридий бросил взгляд на верёвку, потом на меня.
— Мы поднимемся сами, командир. — Он многозначительно взглянул на свои руки с когтями.
— Знаю, — ответил я, обхватывая верёвку. — Но у магистра сентиментальное настроение, и кто я такой, чтобы портить момент…
Пальцы привычно вцепились в плетёную поверхность. Верёвка была тёплой — Салине подкармливала её силой прямо сейчас — видимо, распотрошила один из готовых артефактов, чтобы взять чистую силу Нокиума. Подъём шёл легко — не зря мы и рекрутами, и стражами так часто забирались по канатам на головокружительную высоту.
Солдаты двинулись следом, страхуя меня не потому, что я был слаб, а потому что так привыкли. В узком шахтном стволе каждый лишний звук отдавался глухим эхом, и любое неверное движение могло стоить нам лишних минут — или жизней. Эта шахта была слишком старой и могла окончательно обвалиться в любой момент.