И я пришёл сюда ночью. Специально накануне визита Сойра, чтобы кое-что проверить.
Меня встретили двое экспертов из группы Виррен — белотканники, казалось, проникли всюду. Проверили пропуск, не глядя в глаза, повели вниз, в секцию «П». На двери красовался тройной замок, на косяке — едва заметная вязь блокираторов. Внутри стоял ровный гул — не машин, рун.
— Магистр ждёт, — сказал один из провожатых, и я не сразу понял, что «магистр» — не Виррен.
Он ждал в морге. Вернее, в зале, где мёртвых разбирают, как механик разбирает старую повозку: аккуратно, с уважением и без сантиментов. На стене горела линейка зеркал-пластин; под потолком висели «глаза» — артефакты фиксации происходящего.
На столах располагались тела, накрытые прозрачным защитным куполом.
— Делегат Ром, — кивнул мне мужчина в тонких стеклянных очках. — Лавр Лакрет, судебный эксперт-магистр Департамента Юстиции. Клан Белых плащей.
— Рад встрече, господин Лакрет, — кивнул я.
Голос у него был сухой, как пергамент, но без снобизма. Он протянул мне перчатки и маску. Я надел без возражений.
— Итак, есть ли успехи?
Он подвёл меня к ближайшему столу. Купол скользнул в сторону, холод консервации выдохнул мне в лицо.
— Объект «К-3», — отчитался Лакрет. — Мужчина примерно сорока лет. Разрывы мягких тканей, множественные рваные раны, инородные включения микрокристаллов Ноктиума в поверхностном слое кожи — след взрыва вследствие разгерметизации колбы. Также присутствуют фрагменты колбы.
— Удалось установить время смерти?
— Между пятью и семью по Дневному времени, — без паузы ответил он. — С учётом температуры грунта, стадии охлаждения и коагуляции. Подтвердило остаточное свечение Ноктиума в крови. Рассчитать не было проблемой.
Я кивнул.
— Забавно. Ноктианцы не нападают до заката. Они отсиживаются в укрытиях.
— Верно, — подтвердил Лакрет.
Мы прошли к следующему столу.
— Прошу сюда, здесь это выглядит очевиднее…
— На что именно мне смотреть? — Я навис над ещё одним бедобрысым мудиком, которому капитально не повезло.
— Поначалу я подумал, что это работа гибридов. У некоторых особей есть вытянутые морды и ножницербразный прикус, который может дать подобную картину… Но всё же различия есть. Слишком равномерная дуга, слишком правильная глубина вхождения, слишком чистый отрыв. Гибриды рвут по живому и «гуляют» челюстью. Здесь — удержание и точный рывок.
— Тогда кто? — я посмотрел на него поверх маски. — Ну же, почтенный. Я же вижу, что вы выяснили. Не томите.
Лакрет немного помолчал — как будто выбирал, не обидеть ли меня изысканностью ответа.
— Собаки, — сказал он. — Крупные. Я бы сказал — обученные на хват и оттяжку. И… — он бесшумно сдвинул нас к третьему столу, — следы от клинков. Коротких. Вот, смотрите.
Он включил экран увеличения — поры кожи на экране стали похожи на лес. По «лесу» прошла идеально ровная просека.
— Кинжал, — произнёс Лакрет. — Не тесак, не сабля. Кинжал. Удар на вход с проворотом. Таких много у городской шпаны… и у некоторых дружин.
Мы прошли дальше — к стене, где «глаза» прокручивали в замедлении снятые срезы: слои кожи, частицы песка, игольчатые кристаллики Ноктиума, светящиеся как звёздная пыль. Лакрет ткнул тонким стеклянным указателем в одну из проекций:
— Обратите внимание на осколки этой колбы, Делегат. Характер повреждений, а точнее, анализ радиальных микротрещин, позволяет сделать вывод, что…
— Проще, молю!
Лакрет обречённо вздохнул.
— Удар произошёл изнутри. Колба взорвалась от детонатора. То есть её намеренно активировали на взрыв, делегат Ром.
Я задумчиво кивнул.
— Итак, у нас есть контролируемый взрыв, собаки и кинжал. Всё это — за час-два до заката. Ноктианцы в это время спят. Гибриды не сходятся по укусу и повадкам. Пепельникам такая неосторожность при грабеже не свойственна, — проговорил я, будто для внутреннего протокола. — И остался вопрос — зачем взрыв?
— Чтобы замести следы, полагаю, — спокойно ответил Лакрет.
Мы вернулись в главный зал. Лакрет вызвал на экран отчёт об исследовании — мозаика, где каждое тело было превращено в набор меток. Картина получилась почти красивая, если забыть, что за ней стояли чьи-то жизни.
— Надеюсь, мне удалось удовлетворить ваш интерес, Делегат Ром.
Я многозначительно улыбнулся.
— О, вы невероятно меня порадовали, магистр. Благодарю за то, что задержались ради меня.
— Полно вам, господин, — отмахнулся Лакрет. — Нам не привыкать проводить срочные исследования. И должен признаться, это был интересный случай.