— Так тому и быть, — кивнул советник.
Я улыбнулся — уже не как посол чёрных пустынь, а как городской человек, который наконец перестал быть переводчиком между двумя мирами. С плеч будто сняли невидимый рюкзак — тот, с которым ходишь годами и замечаешь только тогда, когда скинул.
Аплодисменты, редкие в таких стенах, зазвучали сперва где-то на галерее — смущённо, осторожно, потом их подхватили задние ряды, и вот, наконец, уже весь храм утонул в ликовании.
Лакрет щёлкнул защёлкой на кристалле записи, и тот погас. Жрецы зажгли праздничные огни. Над статуями Двух ликов прошёл мягкий сквозняк. Люди начали расходиться, поздравляя друг друга.
Я сделал полшага назад. В этот момент в боковом проходе что-то блеснуло — не металл, не руна — герб. Солнечный, знакомый до зубной боли. Я поднял взгляд — на пороге, в световом прямоугольнике, стояла новая фигура.
Герб Солнцерождённых — и та, кто имела на него право.
Она выглядела поистине царственно в белом платье и золотом с лазурью плаще. Волосы убраны в строгий узел. Взгляд — чистый, без привычной дерзости девочки, которой я когда-то ломал планы. Взгляд Домины.
— Циллия, — сказал я и чуть склонил голову. — Поздравляю с новым титулом. И соболезную утрате.
— Благодарю, страж Ром, — она кивнула мне, соблюдая приличия, но её глаза потеплели. — Совет клана выбрал меня. Пришлось… вытащить некоторые занозы. Глубоко сидели. Больно было всем.
— Чистка, — кивнул я. — Другого пути у вас не было.
Мы сдвинулись в тень бокового прохода, чтобы не мешать жрецам.
— Репутация моего клана уничтожена, — произнесла Циллия ровно. — Мы будем долго расплачиваться с Альбигором. Деньгами, делами, кровью, если потребуется. Преждние Доминусы выбирали путь войны, но я приведу клан к миру.
— Не сомневаюсь, Цил, — отозвался я. — Из тебя получится прекрасная Домина. У тебя есть то, чего не было у Фиора: чувство меры и умение слушать. С даром дипломатии и серьёзной работой вы вернёте доверие. Не быстро. Но вернёте.
Она слегка улыбнулась.
— Ты удивительно щедр на авансы, Ром, — сказала она с тенью иронии. — Для человека, который три раза обещал утопить мой клан.
— Я не менял мнения, — пожал я плечами. — Просто теперь я могу дать вам верёвку не для виселицы, а чтобы выбраться. Понимаешь разницу?
— Понимаю, — сказала она серьёзно. — Теперь всё в моих руках. Мы начали с простого: открыли счета помощи пострадавшим, отправили рабочих на восстановление, спонсировали ремонт и бесплатно раздаём очищенный Ноктиум. Но это лишь внешняя сторона. Мне приходится спешно реорганизовывать сам клан.
Я отметил, как спокойно она произносила каждое слово. Без удовольствия. Без показного раскаяния. Как делают хирурги, когда отсекают мёртвое.
— Хороший старт, — сказал я. — Только не рассчитывай на аплодисменты. В ближайшие годы их не будет. Максимум — перестанут плевать под ноги.
— Я и не жду, — тихо ответила она. — Мы будем доказывать верность городу делом.
Мы помолчали. Снизу, от алтаря, поднимался мягкий свет. Циллия глянула туда, на двойной лик — День и Ночь, смотрящие друг на друга без вражды.
— Ты ушёл с поста делегата. Куда дальше?
Я пожал плечами.
— Долг городу я отдал. Пора немного подумать и о своей семье. Но сперва нужно эту семью создать.
Мы ещё мгновение стояли рядом, слушая, как храм остывает после ритуала. На запястье у неё чернела траурная повязка — сползла с предплечья. Я поймал себя на желании поправить — и не стал. Не моя роль. Больше не моя.
— Цил, — сказал я, уже отходя, — иногда правильные решения выглядят как предательство. Привыкай. И держи круг тех, кто скажет тебе правду. Даже если она неприятна.
— Я тебя услышала, — сказала она без тени благодарности — как фиксируют важную запись в голове. — И… Ром. Спасибо, что не дал нам провалиться в бездну. Твои методы мне нравятся не всегда. Но результат… — она чуть вскинула подбородок, — город жив.
— Вот и держи его живым, Домина.
Мы кивнули друг другу на прощание, и я пошёл дальше, к выходу. В этот момент тень у ближайшей колонны шевельнулась.
Силуэт отделился от камня — знакомая походка, чёрная с серебром форма, рука на эфесе клинка не ради угрозы, а как привычка воина. Я улыбнулся, не веря своим глазам.
Лунная стражница Лия Артан стояла, прислонившись плечом к колонне, как всегда — расслабленно-настороженная. Половина лица в тени, вторая — умыта холодным лунным светом. Увидев меня, она усмехнулась так, будто только что выиграла спор у судьбы.
— Ну здравствуй, Ром, — сказала Лия и направилась мне навстречу.
Мы обнялись — крепко, как обнимаются те, кто уже делил огонь и песок. В пахнущих кожей и металлом объятиях стало неожиданно спокойно и радостно.