Положив письмо в конверт и для полной конспирации надписав адрес левой рукой, Морщицын заметил на лице зятя признаки беспокойства.
— Уж не струсил ли ты, грехом? Может, не посылать письмишко? По крайней мере никаких острых переживаний: будешь по-прежнему тянуть лямку и лязгать зубами от зависти. Сам же просил, чтобы я тебя на счастливую дорогу вывел, а теперь, когда вдали забрезжил свет односемейного коммунизма, — в кусты?
— Боюсь я чего-то, — вытирая со лба испарину, сознался Карзинов. — Как вы думаете, не смогут они потом доискаться, что это все с моего ведома, так сказать, при участии… Ведь я тогда не только нового места не получу, но и со старого загремлю!
— Как же они дознаются? — изумился Морщицын. — Насчет древних письменностей тут дело другое: любую первобытную открытку наука расшифровать может: и кто именно писал, и чем этот писака утром закусывал, и в каком доисторическом веке жил — всё скажут, но чтобы раскрыть, кто сочинял наше с тобой самокритическое послание, — до этого наука еще не дошла. Так что возьми себя в руки и будь на высоте поставленной задачи!
Успокоенный, Карзинов поцеловал тестя в щеку и, не теряя драгоценного времени, помчался к почтовому ящику.
В это время из библиотеки вернулась Агриппина Леонидовна и, войдя в комнату, не глядя на отца, выпалила:
— Уйду я… надоела мне такая жизнь…
— Куда же ты, интересно, уйдешь? Уж не приглашают ли тебя возглавить бригаду коммунистического труда? — ехидно спросил отец.
— Мест много, — словно отвечая себе самой, тихо сказала Агриппина. — Здоровьем меня бог не обидел… Тут один прораб из Норильска в кино со мной познакомился… Советует завербоваться, на бульдозере обещает научить работать или крановщицей… А в библиотеке, говорит, тамошней чуть не двести тысяч книг. Есть и про сыщиков и приключения. А хор клубный даже за границей выступать приглашают.
— Ты, Агриппина, с мужем поступай как хочешь, — возмущенно сказал старик — а меня бросать не имеешь то есть никакого морального права. Теперь за такие дела строго… Подыщем тебе в случае надобности поближе место, чем твой Норильск: бульдозеров нынче везде хватает…
— Муторно мне с вами, — не скрывая злости, ответила дочь, — а насчет морали вы, папаша, лучше бы помолчали: сами обмарались, сами всю жизнь от алиментов прятались.
— Ну-ну! — недовольно замотал головой Морщицын. — Не будем вдаваться в детали. Мало ли что в жизни бывает… Разболталась что-то, голубушка, к дождю, видно…
Неделя началась очень хорошо. Старик Морщицын встретил своего старого приятеля Роберта Клудова, с которым его связывала когда-то «многолетняя деятельность в области эстетического воспитания» постоянных посетителей Клинского рынка.
Так пышно и совсем по-современному Морщицын именовал сбыт сотни «оригиналов» шишкинских медведей, причем на каждом, «во избежание обмана», стояла личная подпись художника.
Кроме картин фирма «Морщицын и Клудов» предлагала приобрести у них «по случаю, за недорогую цену ожерелья из настоящих бриллиантов, настенные коврики интимного содержания и только что привезенные из города Брюсселя кружева».
За эти самые «культурно-просветительные» проделки Морщицын и Клудов получили по три года лишения свободы с последующей высылкой. Тогда они были еще совсем зелеными, полными сил и юношеского задора многообещающими уголовниками.
Теперь, по прошествии столь долгого времени, Роберт Клудов из худощавого, юркого и неистощимого на всякие жульнические выдумки весельчака превратился в толстенького, степенного технолога какого-то промкомбината, многодетного холостяка, обладателя широчайшей лысины, длинных усов и доброго десятка причудливых, маловстречающихся в медицинском обиходе болезней.
Узнав, что комбинат, где работал Клудов, производит кукол-голышей, Морщицын страшно обрадовался.
— Так это же золотое дно! — воскликнул старик, обнимая приятеля. — С этими твоими голышами при умении можно не только шикарно обставиться, но и всегда иметь на своем столе графинчик со всеми вытекающими оттуда последствиями!
Буквально в тот же день Морщицын сделал несколько рационализаторских предложений, а Клудов за половину вознаграждения обещал это дело «быстро оформить и довести до кассы».