Начальником Антона Федотовича был очень добрый и понимающий дело человек, но страсть к выпивке заставляла его часто выбывать из строя.
— Какое счастье, что вы непьющий! — признавался начальник Карзинову. — Завалилась бы без вас очистка, и я бы давно завалился!
Несмотря на хорошее отношение начальника, Карзинов все чаще и чаще подумывал об уходе из треста. Его не устраивал оклад.
— Надо уходить, — сообщил как-то Карзинов старухе матери, которую поместил когда-то в дом престарелых и регулярно приглашал к себе в гости на пасху, рождество и почему-то в День строителя. И пока престарелая мамаша шумно прихлебывала чай, стараясь понять, о чем это ее Антошечка ведет разговор, сын, аккуратно намазывая тонкие до прозрачности, ровные кружочки батона яблочным джемом, продолжал свою речь на серьезную тему.
— Живем, в общем и целом, не по двести лет, — философствовал Антон Федотович, умудряясь ловко подцепить пальцем падающую изо рта каплю джема, — эпоха эпохой, а мне лично от всех этих правильных, высокоидейных соображений пользы нет. Пусть там человечество открытия всякие делает, космосы осваивает, алмазы из нефти производит — пожалуйста, не возражаю. Наука должна идти вперед, только позвольте спросить: а что я от всего этого лично на данный момент иметь буду?
И сам себе отвечал, предварительно прожевав очередной кружок батона и шумно отхлебнув добрые полстакана чая:
— У меня желание простое: получить положенные блага жизни, и не в рассрочку, не частями, а сразу. А ждут пусть другие. Я ждать не способен — для ожидания высокая сознательность нужна. Пусть меня как хотят называют, а со своими пережитками расставаться я тоже не желаю. Лично мне они ничуть не мешают.
— Значит, хочешь, чтобы все по-старому? — вынужденная хоть как-нибудь реагировать на сыновьи слова, спрашивала старуха.
Но слов этих было вполне достаточно, чтобы Карзинов мог продолжать философствовать.
— А мне дореволюционная старина тоже ни к чему, — отвечал Карзинов, — я ведь не капиталист какой-нибудь. Мне прошлое отстаивать незачем. И против коммунизма я не возражаю. Но и коммунизм может быть разный. Есть общий — на целый мир или на всю страну. С такого коммунизма я себе пользы не вижу. Я другой коммунизм планирую, для себя. Небольшой такой, односемейный. И не так уж много мне для этого надо — потребности у меня не очень грандиозные и способностей на самообслуживание вполне хватит.
Карзинов знал: чтобы осуществить свою мечту, нужны деньги, и деньги большие. У Антона Федотовича имелась даже ориентировочная смета, куда входил двухэтажный загородный домик со встроенной в стены мебелью: один этаж для себя, другой для сдачи жильцам. В смете значилась машина «Москвич», велосипед для поездок на близкие расстояния, мотороллер, рассчитанный на пользование в старости, два холодильника (один про запас), универсальная кухонная машина, газоотопительная арматура, набор импортной посуды, ковры с лебедями вместо обоев и «комбайн», куда входили телевизор, приемник, магнитофон и проигрыватель.
Кроме всего перечисленного, предполагалось приобрести несгораемый шкаф с электрозамком и — чтобы семейный баланс всегда находился в ажуре — ручную счетную машину «Лилипут».
Не будучи слишком завышенного мнения о своих умственных способностях, Карзинов и сам понимал, что мечта его о скоростном строительстве односемейного коммунизма ровным счетом ничего не стоит, если не найдется человек, который сумеет наметить пути практического осуществления этой мечты.
И такой человек нашелся. Это был Леонид Сергеевич Морщицын.
Познакомившись с Карзиновым в районной поликлинике, Морщицын участливо расспросил его о житье-бытье, дал несколько медицинских советов; сам же он посещал физиотерапевтов лишь потому, что любил принимать хвойные ванны и душ, избавляя себя от посещения бани и экономя таким образом некоторую сумму денег.
Когда старик узнал, что Антон Федотович не женат, он пригласил его в гости.
— Ну, Агриппинушка, — сказал Морщицын, — готовься принимать жениха… Кажется, кандидатура самая что ни на есть подходящая… Лицом, правда, не красавец, но и не урод… И возраст вполне серьезный…
Видя, что его слова не произвели желаемого впечатления, Морщицын решил действовать несколько тоньше:
— Впрочем, это только так, в порядке общественного просмотра. Антон Федотович придет к нам в качестве гостя… И насчет брачных дел у нас разговора не было… Но, судя по некоторым фактам, человек он скромный, непьющий и с перспективой… Не то что твой сбежавший эстрадничек!