Было одно только светлое пятно на мрачном фоне нашей безрадостной жизни, это — горячее дружеское чувство, которое мы питали друг к другу. Это чувство поддерживало нас в часы горьких испытаний.
ОПАСНЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОТИВНИК
«ВРЕМЕНА МЕНЯЮТСЯ, И МЫ МЕНЯЕМСЯ С НИМИ…»
Минуло одиннадцать лет — одиннадцать лет каторги. Одиннадцать лет — с двадцати одного до тридцати двух, — самый расцвет женской красоты и женской жизни, были подарены Марусей Спиридоновой «святому делу революции».
Многое произошло за это время. Из шести пассажирок арестантского «царского» поезда, с триумфом проехавшего по России с запада на восток, самой удачливой оказалась Маня Школьник: спустя некоторое время ей удалось бежать и нелегально перебраться через границу. Несколько раз товарищи по партии пытались организовать побег и Марии Спиридоновой, но все попытки провалились. Так что для нее, как и для Насти Биценко и Сани Измайлович, свобода пришла только вместе с Февральской революцией.
За эти годы Мария привыкла думать о своем будущем только в связи с политикой. Здоровье оставляло желать лучшего: хоть каверны в легких и зарубцевались, пережитое не прошло бесследно. Нервная, взвинченная, легко возбудимая, она страдала бессонницей и головными болями.
Да и внешне Мария очень изменилась: утратила юную свежесть, высохла, движения стали резкими и угловатыми. Словом, стала такой, какой ее и хотели видеть товарищи по партии.
После освобождения она моментально включилась в политическую борьбу, сразу попав в центр событий.
Среди эсеров наконец произошел давно назревавший раскол. В начале декабря семнадцатого проходит первый съезд новой партии, партии левых эсеров. Спиридонова становится заместителем председателя ее ЦК, последовательно пытавшегося отстаивать интересы радикально настроенного крестьянства и рабочих, сохранивших связь с деревней.
Левые эсеры поддерживали большевиков. Они не только помогали им бороться за власть, но и разделили эту власть с ними, вплоть до 1918 года, Ленин признавал, что с Советом крестьянских депутатов второго созыва у большевиков установился тесный контакт только потому, что на съезде была принята не большевистская, а эсеровская аграрная программа.
Мария Спиридонова пользуется среди партийцев громадным авторитетом. Ее выбирают председателем чрезвычайного, II и III Всероссийских съездов Советов крестьянских депутатов, председателем временного и II Исполкомов Всероссийского Совета крестьянских депутатов, председателем крестьянской секции и членом Президиума ВЦИК Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, — сколько громких титулов! Она— признанный лидер и заслуженный борец, «железная женщина». Но все-таки женщина…
С 13 апреля 1917 года в Петербурге в Таврическом дворце проходило совещание представителей крестьянских организаций и Советов крестьянских депутатов. Совещание, которое должно было подготовить Всероссийский съезд крестьянских депутатов, намеченный на май.
Временное бюро по созыву съезда заседало с самого утра. Составляли предварительный текст резолюции о необходимости организации крестьянства «снизу доверху». К полудню объявили небольшой перерыв.
Разминая затекшие ноги, Мария вышла в коридор и достала очередную папиросу. «Ох, не надо бы столько курить», — мелькнула мысль. Она пристрастилась к курению много лет назад, еще на каторге. Правда, признавала только папиросы, махорку совсем не выносила.
В Таврическом было шумно и людно. Приехали представители двадцати губерний, народ собирался кучками и группками, не смолкали разговоры… Мария хотела было пробраться к распахнутому окну, чтобы хоть немного глотнуть свежего воздуха, и вдруг замерла на полдороге. Неужели?.. Да нет, не может быть! Этот высокий человек, стоящий к ней вполоборота и что-то горячо объясняющий худому сутулому парню… Владимир?! Откуда? И, словно почувствовав ее взгляд, высокий человек обернулся.
— Маруся!
— Володя!
Восклицания вырвались одновременно.
Вольский быстро пробормотал извинения своему собеседнику и, не спуская с Марии глаз, шагнул ей навстречу:
— Ну, здравствуй…
Показалось это или нет — он хотел обнять ее, но словно споткнулся, натолкнувшись на невидимую преграду. А она уже овладела собой и приветливо протянула руку:
— Здравствуй.
Народу прибывало. Стоял гул голосов, все время туда-сюда сновали какие-то люди. Вольский огляделся, потом решительно взял Марию под локоток и отвел к подоконнику. Здесь, в довольно глубоком оконной нише, их никто не потревожит.