Теперь задумываюсь, чтобы просто уйти. Покинуть то место, название которого даже не знаю. Уйти, но куда? В квадрант и попытаться вернуться к прежней жизни? Но всё, как прежде уже не будет. Там не будет ни Тоби, ни мамы. Я буду уже одна, хотя я и сейчас уже… одна, окруженная людьми, но чувство одиночества только захватывает с каждым днем сильнее.
Я не могу ни с кем говорить, как-то контактировать, будто забилась в скорлупу и не желаю оттуда выбираться.
Мне хочется кричать, плакать, вырваться из этого замкнутого круга, но я лишь молча сжимаю кулаки, чувствуя, как силы покидают меня.
Встаю с кровати и день начинается по-новому, за исключением того, что сегодня проснулась с утра, а не под вечер.
Иду в ванную и прежде, чем умыться, долго смотрю на собственное мертвое отражение. Что я там пытаюсь найти? Надежду? Отголоски того, что во мне хоть что-то осталось? Я не знаю.
Умываюсь, чищу зубы и одеваюсь, чтобы выйти и отправиться на завтрак. Там сажусь на прежнее свободное место, куда, кроме меня и Маршалла никто и не садится. Даже не задаюсь вопросами, по какой причине они этого не делают.
Ем, когда вновь стараюсь отвлечься от вкуса еды, глотая ложку за ложкой. Убираю и ухожу. И так каждый раз.
Дальше я либо возвращаюсь в комнату, либо прогуливаюсь. Сейчас выбираю последнее, так как на улице светло.
Бездумно иду вдоль небольших построек, чувствуя холод, который заставляет кожу покрываться мурашками. Шапка не очень помогает от сильного ветра, поэтому даже уши болят от холода. Но я продолжаю идти.
На территории много высоких хвойных вечно зеленых деревьев, ветви которых немного присыпаны снегом.
Я ухожу из центра и иду на окраину, где почти нет никаких сооружений, просто деревья, а подальше уже виднеется стена.
Здесь мне нравится ходить больше всего, потому что практически нет людей.
Мне всё кажется, что на меня пялятся, но не могу определить плод это моего воображения или реальность. Здесь же тихо, спокойно.
Выбираю место, которое больше всего присыплено снегом и ложусь туда, раскидываю руки в сторону и смотрю на ветви деревьев и небо, что затянуто облаками.
Не так холодно.
Не знаю, окрепло ли моё здоровье после того, что было или я просто перестала банально обращать внимания на простуду, но даже после многочисленных прогулок на холоде я ещё ни разу не болела.
Прикрываю глаза, а сама прислушиваюсь к звукам ветра, шелесту деревьев и… крикам пожирателей. Они раздаются достаточно резко и близко, но я никак не реагирую. Сердце не дрожит в груди, дыхание не учащается, я даже глаза не открываю. Страха перед ними больше нет.
Я не уверена, что они не проберутся сюда, но, вероятно, ликторы с ними разберутся. Как и всегда.
Без понятия, сколько так проходит по времени, но разомкнуть глаза меня заставляет тихий звук шагов и скрип снега, даже на мгновения кажется, что какой-нибудь пожиратель всё-таки прорвался.
Едва поворачиваю голову и вижу Ашера, остановившегося в десяти футах и закурившего сигарету.
Это впервые, когда ликтор пришел ко мне не в комнату. Ко мне ли?
Я лишь приподнимаюсь и смотрю на него, думая о том, что он тогда здесь делает.
Только сейчас замечаю в его другой руке прозрачный небольшой и запечатанный пакет. Прищуриваюсь, полагая, что мне мерещится, но нет… Там кровь. Не очень много, но достаточно, чтобы скрыть содержимое.
Не знаю из-за чего именно, но решаю встать, ощущая, как в груди появляется похожее чувство на напряжение.
Ашер делает затяжку и прикрывает на секунды глаза, выдыхая дым и облачко пара с едва приподнятой головой.
– Иногда возмездие дарит долгожданный покой, но так бывает не всегда, – начинает говорить он впервые за долгое время. – Чем дольше ты вынашиваешь в себе ненависть, тем больше она тебя отравляет изнутри. Именно поэтому долгожданная месть и не приносит покоя и облегчения. Раньше я гадал, как будет у меня, когда я убью О'Нила, – Ашер едва улыбается, – что я ощущу? Радость, всё такую же пустоту внутри или… совсем ничего? Но сейчас я уже знаю ответ, хоть этого ещё и не случилось. Мне будет всё равно, как и тебе, когда ты убила Дэрила. Но позже, гораздо позже придет успокоение.
Я едва хмурю брови, не понимая и впервые задаваясь вопросом с момента возвращения. Что это с ним?
– Я не желаю, чтобы ненависть внутри тебя отправляла всё, Эйвери, – теперь Ашер смотрит мне в глаза, отбрасывая окурок в сторону. В его движениях чувствуется усталость. – Чтобы пустота разрасталась ещё больше, чем есть сейчас. Пусть лучше на её месте будет гнев, печаль и боль, потому что с этим жить легче, чем с пустотой.
Его слова бьют наотмашь, словно ледяной ветер в лицо. Я чувствую, как они проникают под кожу, оставляя за собой неприятное покалывание.