Ч А С Т Ь 4
Я открыл глаза утром. Елены со мной не было. Свозь сон я подумал, что должно быть еще поздно и тотчас же снова погрузился в забытье. Неясные сновидения принесли мне смутные воспоминания неописуемых ласк, пережитых накануне. Тревожным и сладостным волнением взмыло отдохнувшую кровь, и в тот же миг я услышал стук женских каблучков в коридоре и шелест платья, приближающийся к моей двери. Сон мгновенно покинул меня. Я почувствовал, что пробуждаюсь отдохнувшим, полным бодрости и сил. Я приподнялся на локте и вытянул голову в направлении двери, в которой должна была появиться Елена. Шаги простучали мимо, шелест раздался в конце коридора. Это становилось страшным, отсутствие Елены продолжалось долго. Я встал и еще, не сознавая в чем дело, начал быстро одеваться. Елены не было. Чемодан, в котором был приказ, торчал из-под неплотно прикрытой двери платяного шкафа. Я твердо помнил, что вчера запирал шкаф на ключ, убедиться в обратном было делом нескольких минут. В эти минуты я почувствовал страшное подозрение, которое, как молния, пронзило мой мозг еще раньше, чем я открыл двери шкафа. В моей памяти мгновенно пронеслась слабо освещенная фигура Елены, склонившаяся в темном купе над моими вещами. Ее ипуганный голос:" Не смейте входить!" И отказ пустить меня в номер, когда я вернулся из парикмахерской. Чувство смертельного холода коснулось моих волос. Я резко распахнул двери шкафа и увидел: чемодан открыт, приказ исчез...
Сомнений не было. Эта женщина одурачила меня, как мальчишку. Мне показалось, что сразу вдруг обрушился весь мир. 28 лет достойной осмысленной жизни, семья, карьера, честь - все полетело в преисподнюю. Я чувствовал смерть у себя за плечами. Ничего не может быть ужасней, чем ужас перед ответственностью, страх заслуженного позора, невыносимый стыд за преступную небрежность. Меня мучила мысль, что для этой женщины я был не более, чем случайное происшествие, которое ей пришлось пережить, чтобы достигнуть цели. Совершенно не связанная со мной лично, она играла, как играет котенок с мышью. Меня переполняла злоба. Еще более невыносимо было сознавать, что никогда больше глубоким, влажным, шелковистым, ресницам, дышащим медленно и ровно, то расширяясь, то вновь сужаясь, словно сладострастный взгляд из под батистовой сорочки, не возникнуть в моей памяти и не пройти по каждому нерву настойчивым, нежным порывом. Я понял, что лишиться этой женщины было выше моих сил. Я должен разыскать ее, чтобы выполнить свой долг офицера и утолить жажду мужчины. Во чтобы то ни стало я найду ее, спасусь или погибну вместе с ней.
Через несколько минут я мчался по пыльному шоссе. Не стоит рассказывать, как мне удалось найти верный путь. Теперь, пожалуй, я даже не смог бы объяснить это. Скорее всего мне помогла безошибочная интуиция. Что-то неопределенное в моем сознании, присутствие чего даже не подозреваешь обычно, и что с необыкновенной силой и точностью начинает действовать в решающие моменты, помогли мне к полудню перебраться через бесконечные обозы, эшелоны маршевых рот, нескольких рядов тянувшихся орудий, грузовиков и телег, нагруженных крестьянским скарбом, крестьян, напуганных слухами о близком начале боев и бессмысленно уходящих на восток. В деревне Лацанды я услышал, что совсем молодая, хорошенькая женщина в костюме сестры милосердия за час перед этим наняла подводу, чтобы уехать в Оранды.
Машина мчалась по выбитой дороге с бешеной скоростью. Я не знал уже бега времени. Наконец, вдали показалась жалкая таратайка, в которой рядом с угрюмым белорусом сидела женщина с белой повязкой на голове. Расстояние между нами сокращалось с каждой минутой. Женщина обернулась, я увидел, как ужас исказил ее лицо. Она в отчаянии замахала руками, впилась пальцами в возницу, он зацокал, задергал вожжами, хлестнул кнутом по лошади, которая понеслась вскач.
- Стой! - закричал я, выхватил револьвер и выпустил одну за одной все пули. Прижавшись от страха к сидению, крестьянин остановил бричку. Елена спрыгнула и бросилась к маленькому лесочку на расстоянии нескольких сажен от дороги. Я стиснул плечо шофера. - Корнет, быстрее! Постарайтесь объехать лес этой стороной. Караульте там! - Мне стало страшно, что спасти ее уже невозможно, но думать не было времени и я бросился в чащу невысоких деревьев и кустарников.
Не знаю, как долго я пробыл в лесу. Все кругом было тихо и безжизненно. Хруст ветки под ногами заставлял меня вздрогнуть. Даже птиц не было слышно, сказывалась близость фронта. Много раз я хотел прекратить поиски, выйти в поле, чтобы позвать на подмогу. Было ясно, что необходима облава, которая могла бы обыскать каждый куст, осмотреть каждое дерево. Но я все еще не решался уйти. Меня останавливала мысль, что если ее найдут другие, я не смогу ее спасти и в то же время страшился, что она может выйти из леса и скрыться.
Надвигались тучи, стало темнеть. Приближался вечер, я стал осторожно прислушиваться. В густой тишине малейший шорох отдавался в моих ушах. Рыжая белка, распушив хвост, беспечно взбиралась на высокую ель. Я бессознательно следил за ней глазами. Она не замечала меня, движения ее были легки и свободны. Она добралась до самой верхушки дерева и перепрыгивала с ветки на ветку с ловкостью акробата. Вцепившись за тонкие ветки передними лапками, привстала, готовая к новому прыжку, но вдруг застыла, затаилась, подозрительно навострив уши. Вся ее поза выражала страх и недоверие, в глазах блестел испуг попавшей в беду старушки сплетницы. Взглянув туда, куда была обращена мордочка белки, я увидел Елену. Она судорожно вцепилась в ветку дерева и прижалась к стволу, как бы желая спрятаться под его защитой. Сидела на верхушке дерева, глядя на меня такими же злобными напряженными глазами, какими следила за ней белка. Я едва не вскрикнул от радости. Нет, это не была гордость офицера, достигшего своей цели и спасшего может быть целую армию. Меня поразил восторг встречи с любимой женщиной. Она была со мной наедине. В несколько прыжков я достиг дерева и стал взбираться по ломающимся под ногами сухим веткам. Я ничего не говорил. Я еще не мог найти слов, мне нужно было обнять ее, ощутить под руками черты ее прекрасного тела до последнего изгиба. Она впилась в меня взглядом, полным страха и ненависти, слегка приоткрыв рот. Наконец, моя рука коснулась ее ноги. Дрожащими пальцами я схватил ее за полные икры, но она сильным ударом каблука рассекла мне кожу на подбородке. И стала взбираться на сгибающуюся под нашими телами тонкую вершину. Ничего не сознавая, я поднимался следом за ней, дерево дрожало. Раздался треск обламывающихся веток, я мгновенно понял опасность. Мы висели на высоте около 10 аршин над землей. Я хотел что-нибудь сказать, объяснить Елене, что хочу ее спасти, что она только должна отдать приказ. Я поднял голову и голубые глаза женщины засветились незнакомым мерцанием страсти. В них горел огонь непередаваемой ненависти. Елена держалась рукой за ствол елки, как будто собиралась прыгнуть вниз, стояла широко расставив ноги на широко расходящихся сучьях. Порыв внезапно налетевшего ветра раздул ее платье, прямо надо мной темнел глубокий, ненасытный, затемненный густым шелком волос таинственный глаз. Почти теряя сознание от охватившего меня желания, я сделал движение вверх, остый каблук ударил меня по голове, раздался треск ломающихся веток, тело Елены пролетело мимо меня и я услышал, как оно ударилось о землю.