— Торпеды… — Гитлер поднял голову, в раздумье пожевал губами, прищурился. — Вижу, вам они очень нравятся?
— Управляемые торпеды, которые вместе с людьми уходят под воду и движутся к цели, невидимые и неслышные. — Канарис положил руки на стол, подался вперед. — Они легко проникают в тщательно охраняемые базы противника и топят военные корабли, танкеры… Взрывы сотрясают воздух и воду, по морю разливается горящая нефть, пожары охватывают десятки других судов. Повсюду смятение, ужас, смерть!..
Канарис умолк. Он был убежден: вот сейчас в глазах Гитлера вспыхнут огоньки бешенства, рука вдавит кнопку звонка. Вбежавшему адъютанту будет приказано вызвать командующего военно-морским флотом Редера. И тогда на голову незадачливого адмирала, проворонившего важную военную новинку итальянцев, обрушится страшный гнев фюрера.
Что ж, адмирал Канарис не стал бы возражать — Эриха Редера, в короткий срок сделавшего блестящую карьеру в ОКМ, он весьма недолюбливал.
Долго тянулась минута, в продолжение которой Гитлер разглядывал фотографии. Канарис с бьющимся сердцем стоял возле стола, не сводя глаз с фюрера.
— Чепуха, — вдруг сказал Гитлер — Чепуха, Канарис!
И, собрав снимки, веером отшвырнул их на край стола.
Канарис молчал. Он был ошеломлен.
— Не узнаю вас, — продолжал Гитлер. — Неужели вы полагаете, что эти игрушки помогут нам покорить Польшу, а затем и Россию?
— Мой фюрер, я думал…
— Тогда, быть может, Францию?
— И не Францию, — возразил Канарис. — Я не ее имел в виду.
— Кого же?
— Англию, мой фюрер. Англия — это острова…
Гитлер рассеянно поглядел на разведчика.
— Острова? Разумеется! Но они будут взяты воздушным десантом, или десантом с моря, или задушены блокадой — я не решил еще как. Однако при всех обстоятельствах флот Британии должен оказаться здесь! — Гитлер выставил руки с растопыренными пальцами, медленно сжал их в кулаки. — Я захвачу его, Канарис, а не отправлю на дно, как этого добиваетесь вы. Постарайтесь понять, что без британского флота нам никогда не поставить на колени Америку!.. Что же касается нового могущественного оружия нации, сверхоружия, оружия победы, то оно будет! Я ценю вашу предусмотрительность и энергию, но торпеда, которую мы создадим, это воздушная торпеда, летающая!
Возникла пауза.
Гитлер сидел, постукивая по столу пальцами.
— Америка!.. — прошептал он. — Ее атакуют со всех сторон: немцы, итальянцы, японцы. — Неожиданно он встал, всем корпусом повернулся к собеседнику: — Однако самое важное — Россия. Запомните, адмирал, Россия — это противник номер один!
Снова возникла пауза. Гитлер стоял, глядя в пространство, занятый какими-то своими мыслями.
Вот, словно очнувшись, он показал подбородком на фотографии и почти ласково спросил:
— Ну, а если мой друг Муссолини проведает, что вы шарили у него в карманах? Храни вас боже, господин Канарис. Случись такое — и за вашу жизнь я не дам и пфеннига!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Покинув резиденцию Гитлера, Канарис сел в поджидавший его автомобиль.
— К Александерплац, — приказал он шоферу.
Водитель включил мотор и тронул машину. Он давно работал с руководителем абвера, знал все его привычки. Отданное распоряжение означало: прежде чем вернуться в главную квартиру военной разведки, помещавшуюся на Тирпицуфер, шеф проведет часок другой в одном из уютных кафе, каких много в районе центральной площади Берлина.
Машина подъехала к Александерплац. Канарис поднял трость и коснулся ею плеча шофера. Тот подал к тротуару, притормозил и, выскочив из кабины, распахнул заднюю дверцу.
— Поезжайте. — Канарис вылез и кивнул на кафе с полосатыми маркизами на витринах. — Я буду здесь.
Садясь за руль, шофер видел: адмирал неторопливо направляется к кафе.
Машина скрылась за поворотом. Тогда Канарис, следивший за ней уголком глаза, свернул и пошел вдоль тротуара. В коротком широком пальто, какие в ту пору только входили в моду в Берлине, в твердой касторовой шляпе с загнутыми вверх куцыми полями, он был неотличим от тысяч фланеров, заполнявших улицы германской столицы в тихие предвечерние часы.
Показалось такси.
Канарис поднял трость, подзывая машину.
Поездка была длительной — таксомотор пересекал огромный город. Постепенно шумные магистрали сменились тихими улочками с уютными домиками в палисадниках. Затем потянулись корпуса заводов.
Канарис сидел бледный от волнения, стиснув пальцами лежавшую на коленях трость. То, что произошло в кабинете Гитлера, казалось непостижимым. Выложив на стол фюрера добытые фотографии, он был убежден, что действует наверняка. И вдруг — такой поворот!