- Зачем ты преграждаешь нам дорогу, путник? - спросил он. -Быть может, ты не знаешь, кто перед тобой?
- Знаю, - ответил Пьер, - ты граф де Ла Марш, наш господин, и у меня к тебе просьба.
- Почему же ты, плебей, не приветствуешь своего господина? - спросил один из всадников.
Но граф жестом руки оставил вопрос без ответа. Поняв по выражению лица Пьера, что ему не до приветствий, поскольку он чем-то сильно взволнован, граф спросил:
- Что ты хотел сказать, человек? Говори смело, ничего не бойся.
Окружающие переглянулись. Сеньор, конечно, обязан заботиться о своих крестьянах и оберегать их в случае войн, но в его обязанности не входило вершить крестьянский суд, этим занимались конкретные люди. Однако этот случай заинтересовал графа своей занятностью, а проситель категоричностью, и он решил разобраться на месте и лично вынести справедливый приговор. Смелость этого человека ему явно импонировала.
И Пьер торопливо заговорил, боясь, что его перебьют, не дадут высказать до конца все, что он хотел сказать:
- Я пришел к тебе, господин, с жалобой на твоих людей, которые творят беззакония, - и он перевел злобный взгляд на Оливье. - Я прошу тебя наказать одного из них за насилия, убийства и грабёж! Он отбирает у нас последнее зерно, рубаху, курицу... А теперь он дошел до того, что стал убивать людей из твоей деревни! Спросишь, почему? Потому что эти люди не отдавали ему то, чего у них нет, что давно уже отнято у них этим человеком!
И Пьер грозно приблизился к Оливье, невозмутимо восседавшему на лошади рядом с графом.
- За что ты убил мою жену? За что лишил жизни моего ребенка? Что он-то тебе сделал плохого? Отвечай, собака, ибо сейчас ты на суде, и судья - граф, твой господин!
- Как смеешь ты так говорить со мной, бездельник! - заорал Оливье и стегнул плетью, от которой Пьер увернулся. - Помилуйте, монсеньор, - вкрадчиво заговорил он, обращаясь к графу, - я не понимаю, чего хочет от меня этот жалкий оборванец. По-моему, он попросту не желает платить налоги и самым наглым образом испытывает ваше терпение, возводя на меня нелепые обвинения. Велите ему тотчас убраться с дороги.
- Я понимаю твое горе, - свысока поглядел де Ла Марш на Пьера, - но, быть может, ты ошибаешься и приписываешь моему управляющему те поступки, которых он не совершал?
- Бог пусть будет мне судьей, и да закроются предо мною врата рая, если я лгу, - твердо ответил Пьер.
Граф некоторое время размышлял, потом спросил:
- Поверишь ли ты моему слову?
- Да, если за ним последует справедливая кара.
- Он получит, что заслужил, - и де Ла Марш сурово, как показалось Пьеру, взглянул на Оливье.
Тот печально вздохнул и опустил глаза, заранее смиряясь с участью, какую уготовит ему его повелитель. Кое-кто из всадников подавил невольный смешок, понимая оборотную сторону этой любопытной трагикомедии, над которой они все вместе посмеются вволю в одном из залов замка, объедаясь, опиваясь вином.
Сдвинув брови, словно придавая этим глубину сказанному им, граф повторил:
- Я обещаю тебе сурово наказать обидчика.
- Ты считаешь, что должен только наказать его? Уж не штрафом ли? А моя жена и ребенок?.. - в отчаянии вскричал Пьер.
- А ты сам как мыслишь?
- Его надо покарать смертью! За убийство - смерть!
- Хорошо, я подумаю, - милостиво пообещал граф де Ла Марш и махнул рукой, приглашая спутников следовать дальше.
- Нет! - вскричал Пьер, снова преграждая дорогу. - Накажи его сейчас же! Лиши его жизни, как он сделал это с моей женой и сыном, и я расскажу всем о твоем справедливом решении!
- Да ты становишься дерзким, смерд! - воскликнул граф, выведенный из себя настойчивостью крестьянина. - Ведь я обещал тебе! Ты что же, не веришь моему слову?
- Покарай! - повторил безутешный вдовец, смертельно бледнея, сжимая кулаки.
- Вперед! - скомандовал де Ла Марш и чуть не наехал лошадью на Пьера.
- В дорогу, господа, - повторил за ним Оливье, - мы и так слишком задержались здесь по вине этого выжившего из ума болвана.
- Ах, так! - вскричал несчастный отец и кинулся ему наперерез.
Оливье внезапно увидел Пьера у стремени своего скакуна. Увидел, понял, чего тот хочет, но не смог, не успел предотвратить беду. Единственно - интуитивно поднял лошадь на дыбы. Тотчас сверкнуло в руке Пьера лезвие ножа и по рукоять вонзилось в грудь врага. Инстинкт спас Оливье от верного удара в сердце, но затем лишь, чтобы продлить жизнь всего на несколько мгновений. Их не хватит даже на то, чтобы завещать кому-либо свое состояние, которое и заберет себе граф де Ла Марш.
На Пьера наехали, свалили конями, обнажив мечи, двое всадников; потом, желая показать свое усердие, к ним присоединились еще трое, но всех остановил властный голос:
- Стойте!
Четыре меча застыли в воздухе, пятый уже не мог остановиться и со свистом летел вниз, направляемый сильной рукой, готовой разить не только человека, но и сокрушить бронзовую статую. Услышав возглас де Ла Марша, всадник постарался уменьшить силу удара, но успел лишь в последний момент повернуть рукоять меча.
Пьер, поднявшийся было, охнул и чуть присел, но остался невредим. Удар пришелся плашмя по плечу и только оставил синяк.
Брошенный всеми Оливье, хрипя, пузырясь кровью, бегущей изо рта, медленно сползал с седла. Его подхватили, не дали упасть, бережно сняли и уложили на траву. Он уже не мог говорить, как ни пытался. Туманной поволокой подернулся взгляд, и смерть вмиг отметила своей неумолимой печатью лицо, за минуту сменившее желтую, синюю, белую, серую окраску. Видимо, кинжал рассек артерию, несущую в себе жизнь; продырявленная, она тут же иссякла, и жизнь отлетела. Бороться с этим было бессмысленно. Глядя, как ноги Оливье пятками стучат по земле, все молча сняли шляпы и перекрестились. Голова Оливье откинулась в сторону, тело еще вздрогнуло раз, другой, третий... и замерло навсегда. Мертвые глаза уставились вдаль.