Граф уже чувствовал вкус победы…
Но, очень быстро этот сладкий вкус сменился у него на губах горьким пеплом…
Большая черная, как сама ночь, летучая мышь пронеслась над полем боя и, сделав широкий полукруг, опустилась рядом с Маннфредом. Мгновенная трансформация и, перед графом уже стоял один из его разведчиков. Вид у него был весьма мрачный.
— Мой повелитель, — склонился в почтительном поклоне вестник, — Подкрепления стирландцев уже на подходе. В их рядах Рыцари Священной Косы и Рыцари Грифона. Сам Верховный Теогонист ведет это войско.
— Эта проклятая книга вместе с ним?
— Не могу сказать, повелитель!
— Как скоро они будут здесь?
— В течение часа, максимум — двух!
Маннфред сжал кулаки, бросив отчаянный взгляд на гребень холма:
— Один решающий удар и — с людьми будет покончено! — убеждая скорее себя, чем вытянувшегося перед ним разведчика, промолвил граф.
Ему пришла в голову мысль, что яростное сопротивление флангов Мартина было вызвано недальновидностью стирландского полководца, разместившего свои основные силы именно там. Маннфред вступил в сражение, будучи уверенным, что люди превосходят его в численности и, их резервы спрятаны где-то за грядой холмов — приближение Верховного Теогониста, говорило об обратном. Именно Рыцари Священной Косы и Рыцари Грифона были тем самым резервом, которого так неосмотрительно опасался Маннфред и, они даже еще не достигли поля боя. В этих обстоятельствах каждая минута становилась решающей — промедление было смерти подобно! Несомненно, силы фон Кристальбаха на исходе. Надо было разгромить графа до подхода сил Верховного Теогониста а, потом, покончить и с этим проклятым святошей! Нельзя было позволить священнику украсть у него победу и во второй раз!
— Неужели никто так и не избавит меня от этого полумертвого старика, — раздраженно бросил Маннфред в пустоту…
Желая поскорее покончить с ослабевшими людьми, граф приказал своим войскам усилить давление, сконцентрировав основной удар на центре позиций стирландцев.
Эта ошибка — оказалась для мертвых фатальной…
Получив послание от графа Мартина, Верховный Теогонист Курт III ускорил продвижение своих людей.
Колонна закованных в броню воинов двигалась по дороге подобно огромной змее. Тысячи тяжело бронированных рыцарей, держащие в руках горящие факелы, спешили на поле смерти. Красноватые отсветы зловеще играли на их великолепных доспехах. Это было грандиозное и пугающее зрелище! Казалось, даже стихия смиряется перед их мощью…
Пустив лошадей в стремительный галоп, закованная в железо рыцарская конница врубилась в ряды мертвецов, ломая боевые порядки нежити и пробивая брешь в их рядах. Используя сосуды с горючей смесью и факелы в качестве оружия, рыцари поджигали ветхие полуистлевшие лохмотья, кое-где еще покрывавшие ожившие трупы, превращая зомби и скелетов в огромные пылающие огненные цветы. Огонь распространялся по рядам нежити со скоростью лесного пожара. Отвратительный запах гнилой горелой плоти наполнил воздух…
Мертвые горели молча, не издавая не единого звука…
Охваченные пламенем они продолжали двигаться вперед, ведомые несгибаемой волей Маннфреда…
Под действием нестерпимого жара их кости обугливались, становились хрупкими, трескаясь и ломаясь подобно сухим веткам, превращаясь в пепел, густо усеивающий землю, поднимающийся порывами ветра в воздух, образуя над полем боя густую удушливую пелену…
Сигнальные рога и трубы рыцарей яростно ревели, вселяя воодушевление в сердца людей и гномов…
Чаша весов, так долго колебавшаяся в одну и другую сторону, склонилась, наконец, в пользу живых…
Отряды, пришедшие вместе с Верховным Теогонистом, опрокинули правый фланг неприятеля и ударили в центр, смешав порядки элитных сил Маннфреда — Черных Рыцарей и Стражей Могил. На противоположном краю поля боя измученный, израненный и окровавленный Форстер Шлагенер теснил противника, зажатого между остатками его отряда и гномами…
Трижды резко пропел рог, давая сигнал Аккиму Брандту бросить в бой резерв, спрятанный, до поры до времени, за гребнем холма, усиливая натиск на готовый рухнуть центр обороны нежити…
Яростно сражаясь, люди медленно теснили живых мертвецов, замыкая армию Маннфреда в кольцо. Раскисшее болото окончательно превратилось в непроходимое топкое месиво, в котором отчаянно барахтались и мертвые, и живые. Сражение распалось на отдельные кровавые стычки, больше напоминающие бойню, а не войну, но это уже не имело значения — речь шла о жизни и смерти… Жизни или смерти всего человечества!