Часть 4
Вещи Юри уже ждали его там — ему удалось из больницы связаться с родителями в Японии и попросить, чтобы они выслали их по почте. Виктор, и так собиравшийся пропускать сезон, вызвался его тренировать. — Виктор, а что было бы, если бы я не захотел оставаться с тобой? — спросил как-то Юри, домывая посуду. — Ну, мы бы помучились немного, а потом нас бы отпустило, и мы бы зажили своей обычной жизнью, — Виктор улыбнулся и обнял юношу со спины. Да, это звучало определенно лучше, чем «мы оба чувствовали бы невыносимую боль, а после я бы умер в адских муках, а ты бы забыл обо мне». *** С тех пор прошло несколько месяцев. Виктор начал тренировать Юри, но на одной из тренировок Юри плохо упал и заработал растяжение. В целом, ничего серьезного, но врачи настаивали на ограничении нагрузки, Виктор превратился в курицу-наседку, и при таком раскладе ни о каком продолжении занятий и речи идти не могло. Виктор уговорил Юри пропустить сезон, чтобы восстановиться полностью, сам взялся за тренировку Плисецкого, а Юри приходилось целыми днями сидеть дома вместе с Маккачином. Пожалуй, пес — единственное, что не позволяло Юри сойти с ума. В квартире без Виктора ему казалось, что стены сдвигаются, пытаясь расплющить его, все предметы от столовых приборов до стиральной машинки словно ополчились против него: тумбочки нарочно попадались под ноги, тарелки выскальзывали из рук, лампочки взрывались — вся обстановка будто твердила: «Ты здесь лишний. Уходи». А потом возвращался Виктор, уставший и голодный, и обнимал Юри все время, иногда здорово мешая этим. Но ни разу Юри не просил его отпустить. Они ужинали вместе, а после сидели в гостиной: Юри на диване, а Виктор у его ног, обнимая его колени и утыкаясь носом в бедро — они наслаждались уютной тишиной и полумраком в обществе друг друга. А перед сном, уже когда они лежали в постели, Виктор целовал его — нежно и невинно, так, словно Юри был куклой из тончайшего фарфора — одно неловкое движение, и разобьется. Начинал с рук: каждый пальчик, выше — на кисти, предплечья, плечи. Особенно осторожно и трепетно — шею. И завершал всегда поцелуем в лоб. Когда нога зажила, Виктор предложил ему выйти на прогулку по городу. Из-за непривычки Юри устал уже через час, а через полтора начал припадать на больную ногу. Виктор, увлеченный рассказом о городе, в котором прошла почти вся его жизнь, сначала не заметил этого. А потом внезапно замолчал на середине фразы, нахмурился, не говоря ничего и не реагируя на протесты, подхватил Юри на руки и пошел в сторону дома. Под прохладными ладонями как будто исчезали все его сомнения и комплексы, Юри чувствовал себя нужным и любимым. Недолго. О жизни вампиров Виктор рассказывал немного и неохотно. Обычно, если Юри спрашивал его, он отшучивался, забалтывал его и мастерски переводил тему. Поняв, что от самого вампира он ничего не добьется, Юри полез в Википедию и на форумы, где ему охотно рассказали обо всех жизненно необходимых вампирам потребностях. На вопрос про кровь Виктор отмахнулся, мол, пьет консервированную в ледовом дворце, а дома ее не хранит, чтобы не тревожить этим Юри. Тем более, что кровь ему нужна была не часто — примерно раз в неделю, если не было соревнований, — а в остальное время он мог питаться нормальной человеческой едой. А про секс Юри спросить стеснялся. На форуме писали, что для каждого вампира срок индивидуальный — от нескольких дней до нескольких месяцев. И Юри все ждал, когда же Виктор попросит его об этом. Как в один прекрасный день, когда они будут сидеть в гостиной, вдруг поднимет голову от его бедер, руками проведет от коленей вверх, до ягодиц, сожмет их, сексуально облизнет губы и скажет полушепотом: — Юри, я хочу тебя… Так хочу… Прошу, позволь мне… И Юри, разумеется, смутился бы, спрятал бы покрасневшее лицо в ладонях, а потом, совладав с собой, поднял бы голову и коротко кивнул бы, глядя на Виктора самым влюбленным взглядом. Виктор в нетерпении стал бы целовать и ласкать Юри прямо там, на диванчике, а Юри бы слегка удержал его и сказал: — Милый, пойдем в спальню. И потом они бы занялись самой медленной и нежной любовью на свете.
Часть 5
Юри бы неумело ласкал Виктора, прижимал его ближе к себе, царапал ему спину, целовал, оставлял засосы на шее и на груди. А потом без раздумий отдался бы Виктору без остатка. Но время шло, а Виктора, казалось, и вовсе секс не заботил. Казалось только до тех пор, пока однажды ночью Виктор, уверенный в том, что Юри спит, не ушел из квартиры. Сперва Юри не понимал, что происходит, думал, что у Виктора что-то случилось, хотел позвонить, спросить, узнать… Потом решил, что раз Виктор делал все, чтобы не разбудить его, значит не хотел тревожить. Значит, дело терпит до утра. Успокоив себя этим, Юри попытался заснуть, но сон не шел. Он ворочался с боку на бок, старательно считал овец, пуделей и прочую живность, но мысли о Викторе не давали ему успокоиться. Что должно было случиться, чтобы он сорвался куда-то ночью? И почему он не разбудил Юри, ничего не объяснил? Виктор вернулся почти на рассвете. В обычное время Юри бы еще спал, но в эту ночь уснуть так и не смог. Виктор тихо разделся в гостиной, затем ушел в ванную, быстро сполоснулся и, стараясь не шуметь, проник в спальню и забрался под одеяло к Юри, не замечая того, что парень не спит. Когда Виктор легко поцеловал его в основание шеи и устроил свою руку на его боку, Юри, наконец, провалился в сон. Проснулся он поздно даже по своим меркам — часы показывали уже двенадцатый час. Жаворонка-Виктора рядом ожидаемо не было, зато с кухни доносился уютный шум и чудные ароматы. Юри неохотно поднялся и, покачиваясь, прошел в ванную. Футболку, в которой он спал, определенно стоило бросить в стирку. В корзине для белья Юри случайно заметил рубашку Виктора, которой еще вчера вечером не было. Плохо осознавая свои действия, Юри поднял ее. На воротнике был размазанный след от помады. От нее пахло приторно-сладкими женскими духами. На глазах Юри выступили слезы. Виктор, который целовал его, держал в своих объятиях, называл своим Единственным и клялся в любви, оказался Виктором, который втайне от него сбегает ночью к какой-то девушке. А причина тому проста: Виктор просто не считает его привлекательным. Переспать по пьяни и по острой нужде — да. Заняться любовью, да еще и на трезвую голову — ну что вы?! Конечно, Юри, как ты мог только предположить, что кто-то настолько прекрасный, как Виктор, действительно полюбит и захочет тебя, такого неприметного серенького неудачника? Он с тобой только потому, что без тебя ему придется терпеть боль. А все из-за того, что его Единственным стал именно ты. Юри просто по-девичьи ревел. Он хотел сейчас выйти из ванной и сказать что-то вроде: «Не надо притворяться. Я знаю, что не нравлюсь тебе, и в этом нет ничего страшного. Это нормально, я ведь вообще никому не нравлюсь. Если хочешь, заводи романы с кем угодно. Не нужно скрываться от меня, я не уйду. Я буду просто ждать тебя дома, пока ты будешь счастлив». Невероятным волевым усилием Юри заставил себя прекратить плакать, утер слезы и умылся. Не хотелось, чтобы Виктор видел его в таком состоянии. Расспрашивать его тоже ни о чем не хотелось. Что-то говорить — тоже. *** Виктору было плохо. Когда он выходил из отеля, в одном из номеров которого еще спала после бурной ночки то ли Аня, то ли Лена — он не запомнил, тело буквально ломило, мышцы сводило судорогой, а кости ныли, словно он был не молодым вампиром, а глубоким стариком. В целом, не удивительно — такова плата за измену Единственному. Виктор остановился и поднял глаза к небу. Черт возьми, он не хотел изменять! И он бы ни за что не изменил, если бы не… Да. Если бы в самую первую их встречу Виктор не изнасиловал Юри. Виктор до сих пор видел перед собой заплаканное лицо Юри. До сих пор ощущал запах крови и спермы. Чувствовал страх, как тогда, когда сидел рядом с его постелью в больнице. А еще был случай буквально через несколько недель после того, как они переехали в Питер. Виктор тогда вернулся домой чуть раньше, чем обычно, так что Юри не ждал его. Ему удалось войти в квартиру тихо, поэтому увлеченный готовкой японец ничего не услышал. И дернул черт Виктора устроить своему любимому сюрприз.