Через несколько минут я вернулась за стол и села рядом с рыжей. Поблагодарив за еду, мы приступили к ужину.
— Как дела на работе? – спросила я, прожевывая рис, обращаясь одновременно и отцу, и к матери, поскольку они работали вместе в одной из самых престижных больниц Японии.
— Все хорошо, милая, — ответила мама за обоих. Отец моего вопроса будто и не расслышал. Он смотрел куда-то вдаль, не обращая на нас никакого внимания.
— Папа, все хорошо? — нахмурившись, спросила я, и он очнулся от раздумий, переведя на меня взгляд.
— А, да, все нормально, — рассеяно проговорил он, отведя от меня взгляд. Мама посмотрела на него каким-то совершенно незнакомым мне взглядом, отчего мне стало не по себе. Я отложила палочки для еды в сторону. Краем глаза я чувствовала, как напряглась Сара. Вероятно, она так же, как и я, чувствовала что-то неладное, и сейчас ей было немного неловко находится в кругу нашей семьи.
— Расскажите, что происходит, – попросила я, упершись запястьями в столешницу. Мама перевела взгляд на меня, но отец как-то заметно посуровел.
— Понимаешь, дорогая, — издалека начала мама, краем глаза поглядывая на отца. – Мы разговаривали сегодня с родителями Итачи, и они… — мама собиралась с силами, и закончила, — хотят, чтобы твой отец провел операцию по удалению опухоли. Сам.
Внутри меня что-то оборвалось. Так значит, Итачи все же соврал насчет того, что его кладут в больницу моих родителей «просто так».
— Но ведь, — прошептала я, — это очень сложная операция. У Итачи запущенный случай, и вероятность успешного завершения операции крайне мала. Вы сами говорили мне это.
— Да, я говорил, — подал голос отец, посмотрев на меня. – И это я посоветовал Фугаку и Микото обратится к врачам других стран для консультации. Но, поскольку все они говорят то же, что и я, выбора нет. Если ничего не предпринимать, дальнейшее хирургическое вмешательство станет ненужным. Он просто умрет.
Я замерла, глядя в лицо папы. Дикий холод разливался по моему телу от осознания того, что человек, с которым я виделась всего час назад, может умереть в скором времени. Я всегда жила в этом состоянии, но никогда еще не приближалась к его эпицентру.
— Когда операция? — тихо спросила я.
— Завтра утром, — незамедлительно ответил отец.
Я глубоко вздохнула и встала из-за стола. Аппетита как будто бы и не было.
— Спасибо, — поблагодарила я и направилась в свою спальню.
***
Я услышала, как дверь в мою комнату открылась, и кто-то вошел внутрь. Я нехотя села на кровати, повернувшись к пришедшему. Конечно же, это была Сара – испуганная и побледневшая. Мне стало вдруг как-то неловко из-за того, что ей пришлось выслушивать наш неприятный разговор.
Я села на кровати по-турецки, сжав ноги руками. Рыжая закрыла дверь за собой, и села на кровать рядом со мной, вглядываясь в мое лицо.
— Раньше ты была такой плаксой и трусихой, — неожиданно сказала она, все еще внимательно разглядывая меня. — А теперь ты выглядишь такой взрослой и сильной духом, что мне становится не по себе. Я будто бы и не знаю тебя. Но все еще вижу в тебе ту маленькую Цубаки.
— Все мы когда-нибудь взрослеем, – не выражающим ничего голосом сказала я. – Это нормально, что мы меняемся.
— Да, пожалуй, – сказала рыжая и положила руку мне на плечо, сжав его. – Но жаль, что все эти годы я была так далека от тебя. Поэтому расскажи мне. Расскажи мне всё.
Это не звучало, как приказ. Я смотрела в её зеленые глаза, полные сосредоточенности и готовности помочь мне. Сара всегда выручала меня, как могла. Думаю, окажись мы вместе в беде, она ни за что бы не бросила меня одну.
А потому ей я доверяла безмерно, пусть она и была все эти годы так далеко от меня.
— Учиха Итачи – мой жених, — просто сказала я, внимательно наблюдая за реакцией рыжей. — Наши семьи давно решились на этот шаг, и через несколько лет я должна буду выйти за него. Конечно, в первое время мы не слишком-то друг друга жаловали. Итачи не хотел продолжать семейное дело, сбегал из дома, искал свой путь, но как ни странно, спеси у него немного поубавилось и он вернулся домой. Странно вышло тогда, но, впрочем, у него на всё отличные от родителей взгляды. Ладно, это не важно.
Главное, мы начали с ним потихоньку сближаться. Он очень скрытный, спокойный, но любящий свою семью человек. Он истинный пацифист. И я начала потихоньку узнавать его, а он меня. Впоследствии я поняла, что нравлюсь ему, а через какое-то время и он понравился мне. Все было, казалось бы, хорошо, до тех пор, пока у него не обнаружили периферический рак легких. Он вначале не создает никаких болезненных ощущений, поэтому его обнаружили не сразу, а достаточно поздновато, и сейчас он в очень тяжелом положении. Операция, которую завтра проведет мой отец, имеет малую вероятность успешного исхода. И вот теперь… мне страшно его потерять.
На этом я закончила свой рассказ и повернула голову в сторону, лишь бы не смотреть в глаза подруги. Сейчас это было очень сложно.
Но мне стало даже немного легче.
Сара пододвинулась ко мне ближе и обняла меня, прижав к себе. Я положила голову на её плечо. Ни слезинки в глазу не было, и за это я гордилась собой.
— Не прекращай бороться, Цу, – сказала она. – И не теряй надежды. Слова, конечно, до умопомрачения изъезженны, но они выражают всю суть того, что я хочу тебе сказать. Он все еще жив, помни это.
— Я помню, Сара, — тихо сказала я, закрыв глаза. – Я все еще помню.
— Вот и умница, — прошептала она.
Мы сидели так какое-то время до тех пор, пока наши объятия не распались, и мы просто не сели рядом, прижавшись плечом к плечу.
— Знаешь, — тихо сказала рыжая, согнув ноги в коленях. – Хоть я и улетаю завтра в Канаду, я обещаю, что вернусь так скоро, как смогу. Я буду готовить документы о переводе в Токийский университет.
— Да, конечно, — сказала я, не глядя на подругу. – Это замечательная новость. По крайней мере, мы будем видеться чаще.
— Да, правда, — тихо сказала Сара и посмотрела на меня. А затем, совсем точь-в-точь как в детстве, положила свою ладонь на мою голову и слегка взлохматила мои волосы. Когда мы были маленькими, она часто делала так, чтобы отвлечь меня от мрачных мыслей. И, как ни странно, у неё это получалось.
Я, разглаживая волосы, перевела на неё взгляд и выдавила из себя улыбку.
На этот раз одного такого жеста не достаточно…
***
На утро следующего дня Сара села в такси и уехала в аэропорт, а я же направилась в больницу своих родителей, так как Итачи положили в неё рано утром. Мои родители уже были там, а отец постепенно готовился к операции. Выглядел он суровым и напряженным, как никогда прежде. Родители Итачи и Саске также были в больнице. Когда я зашла в палату к Учихе, четыре пары глаз обратили свой взор ко мне. Поздоровавшись со мной, родители и Саске вышли за пределы палаты, как бы я не уговаривала из об обратном. И вот, я осталась наедине с Учихой.
Он лежал на кровати в специальной больничной одежде. Сегодня он выглядел куда более бледным, чем обычно. Глядя на него, мое сердце сжималось от боли.