Пакеты шуршали, на каждом шагу лупили по ноге, напоминая Моргану, почему он так ненавидит ходить за продуктами. В очередной раз посещая магазин, Янси всегда жалел, что для походов за покупками не бросил в машину рюкзак, но слишком редко бывал дома, чтобы это вошло в привычку. Морган чуть не забыл про закончившийся кофе, однако вовремя заметил значок супермаркета и резко свернул на стоянку, не успев показать поворотник. Вслед полетели негодующие сигналы, но Морган ничего не мог поделать – нужно было раздобыть любимый напиток.
Высокий кустарник и бетонный парапет частично перекрывали вид на здание. Моргана это раздражало, но ассоциация собственников жилья не желала сносить часть благоустроенной территории и тенистые деревья в угоду мистеру Янси. Нельзя же просто взять и растолковать им, что вся эта зелень так и манит устроить в ней засаду. В подобную хренотень ни к чему посвящать гражданских, и Морган постарался смириться.
Не то чтобы у него имелся повод для беспокойства. Уровень преступности в этом районе невысок, в основном здесь селились молодые семьи.
Привычка та еще сука, но полжизни тренировок нельзя игнорировать. К дому Морган всегда заезжал по широкой дуге, чтобы избежать непросматривающихся поворотов. Транспортный поток был слабым, останавливаться и пропускать машины Янси приходилось редко. Но даже с таким подходом ему это не нравилось. А иногда, вот прямо как сейчас, неизвестно по какой причине нравилось еще меньше. Но Моргану не требовалась причина, им правил инстинкт.
Янси замер.
Иногда… Прямо как сейчас...
Электрошоком, обострившим все чувства до предела, ударил внезапный всплеск осознания. Безотчетно Морган переместил правую руку ближе к кобуре с пистолетом, пытаясь засечь в зеленой изгороди малейшее движение. Затылок вдруг закололо. Морган не замечал ничего подозрительного, однако интуиция просто вопила.
Что-то там было, может, вовсе не опасное…
Не успел он додумать, как внезапно в кустарнике, черные на черном, зашевелились тени. В кровь хлынул адреналин, и Морган больше не размышлял: отшвырнул пакеты и нырнул влево, освобождая правую руку, чтобы достать оружие. Когда он заметил слабую вспышку, его тело зависло в броске. Грудь словно пробило кувалдой.
В голове мелькнули две отдельные, но отчетливые мысли: «Глушитель. Дозвуковая пуля».
Последовал удар о землю – почти такой же стремительный, как удар в грудь. Морган перекатился, в ладонь впаялась рукоять пистолета, будто рука срослась с оружием и образовала с ним единое целое. Краем сознания Морган понимал: он ранен и ранен серьезно, но его мозг оставался безжалостно нацеленным вовне и сконцентрированным на необходимых действиях. Янси пальнул в сторону вспышки. Свежий ночной воздух прорезал звук выстрела, но Морган знал: на том же месте остался бы только дилетант. Следуя за едва различимой черной тенью, Янси направил ствол в сторону от изгороди и снова нажал на курок.
Функционировать он мог только отрешившись от пронзающих все его существо ударных волн боли. Мысли проносились в голове, анализируя возможности и угол стрельбы, выбирая лучший вариант, даже когда тело двигалось уже на чистом адреналине. Не сознавая, что делает, Морган перекатился за пожарный гидрант. Где находится, он не понимал, пока не оказался на месте. Гидрант не слишком большое прикрытие, но хоть что-то.
Перед глазами все дрожало, пространство, словно под влиянием невидимых воздушных потоков, то наплывало, то откатывалось обратно. Морган смутно понимал, что у дверей зажигается свет, соседи, отодвигая занавески, выглядывают в окна узнать, какого черта там творится. Морган яростно моргнул, пытаясь сконцентрироваться. Стало светлее; как в тумане он уловил человеческую фигуру и, стараясь держать дуло повыше, выстрелил третий раз, четвертый. Темная фигура свалилась на землю и осталась лежать неподвижно.
Боже, как болит грудь. Вот дерьмо! Татуировке, наверное, кранты.
Зрение снова задрожало, но Морган терпел из последних сил, наведя на поверженную угрозу оружие.
Ведь «поверженная» не означает «выведенная из игры».
Позволишь темноте себя поглотить, а тот парень встанет и закончит свою работу. Никого нельзя считать мертвым, пока не констатирована смерть, а прямо сейчас Морган ничего не мог констатировать.
Но тут открылись двери, закричали люди. Звуки казались искаженными и странным образом отдаленными, свет погас. Сквозь растущие тени Моргану почудилось: на звуки стрельбы на улицу вышли несколько смельчаков – посмотреть, что стряслось. Мимо его сознания проплывали какие-то слова, некоторые он даже понимал.
– Шон! Ты рехнулся? – Женский голос, одновременно рассерженный и испуганный.
– Просто позвони копам! – Мужской…
Может быть, Шон, а может, кто-то еще.
Третий голос:
– Я уже позвонил!
– Что, черт возьми, происходит?
Люди начали приближаться – больше шума, больше голосов добавились к общему хору, – поначалу осторожно, но поскольку ничего не происходило, они зашевелились увереннее. Морган попытался позвать кого-то, сказать что-нибудь, издать хоть малейший звук, но на это недоставало сил. Перехватило дыхание – боль накатывала, как приливная волна.
«Вот и все», – подумал Янси, но слишком устал, чтобы об этом переживать.
Морган старался контролировать дыхание, ведь в своей жизни не раз слышал похожий свистящий звук, тот всегда был не к добру.
«Осталось не слишком долго, – думал Янси, – полчаса-час, если эти люди все-таки вытащат головы из жопы и отвезут меня в больницу».
Но даже полчаса кажутся вечностью, когда не знаешь, проживешь ли хотя бы минуту.
Морган опустил голову на прохладную бетонную дорожку. Его вытянутая рука покоилась на мертвой жухлой траве у края тротуара; промелькнула мысль: «Приятно прикасаться к земле». Если это конец, то отстойный, однако смерть могла оказаться гораздо более жуткой.
Но в то же время Янси безумно злился – черт возьми, неужели он все-таки умирает, даже не зная, кто его подстрелил. И, что гораздо важнее, почему.
Кто-то склонился над ним, расплывчатая фигура выпала из фокуса. Нужно предупредить Макнамару!
Из последних сил Морган выдохнул:
– Ловушка.
Глава 2
Сознание и его отсутствие – странное дело. Неуправляемое состояние, не имеющее четких границ. Порой Морган выныривал на поверхность из абсолютного ничто, и тогда от туманного и далекого бытия его отделяли всего несколько ступеней. Краешком рассудка он понимал, что черная пустота тоже вполне реальна, и даже каким-то образом различал эти две фазы. Затем снова опускался на дно, и все опять переставало существовать, пока волна не выбрасывала его наверх, как кусок морского мусора.
Однажды его встретили яркий луч и тепло, показалось, что все будет хорошо, но затем и это исчезло.
«Я не умер», – впервые связно подумал Морган.
Порой возникало и другое: боль, шум, неразборчивые голоса, один из которых он даже узнавал, а также какой-то раздражающий писк. Ничто из перечисленного не имело для Моргана никакого значения. Это все просто доносилось откуда-то издалека, как поток света до дна глубокого темного колодца. Однако настал момент, когда Янси сумел всплыть достаточно высоко и понять, что это за шум и боль. Просто он жив.
Время потеряло всякий смысл. С ним заговаривали люди. Ответить Морган все равно не мог, даже если понимал, что именно ему говорят, но, похоже, они и так об этом знали. Его тело обрабатывали, проделывали всякие манипуляции, попутно комментируя каждый шаг. Иногда Моргана это не заботило, но по большей части ужасно нервировало: проклятье, с мужчиной просто нельзя творить некоторые вещи! Но и это было не важно. Они выполняли свою задачу и только.
У него не было выбора двигаться или нет. Морган не просто казался неспособным шевелиться, он даже не пытался. Все силы отнимало само поддержание жизни. Легкие качали воздух в странном бесконтрольном ритме, в горле торчала трубка. Пропади оно пропадом! Может, не стоило так стараться выжить...
Но и смерть от него не зависела. Знай Морган заранее, возможно, вообще предпочел бы остаться в темноте, ведь всякий раз, всплывая на поверхность, он обнаруживал, что там его караулит паскуда-боль. Если бы Морган мог, надрал бы паршивке задницу, но пока каждый бой оставался за ней. Иногда его будто укутывал слой ваты, и тогда боль казалась отдаленной, но присутствовала она постоянно. Морган в итоге с трудом сообразил, что эта вата, скорее всего, наркотические обезболивающие… наверное.