— Все нормально, я тоже на иголках, — невозмутимо ответил Фауст, не двинув и бровью. — Ты очень часто подмечаешь Андромеду, хоть и такими странными способами. Что это? Ревность?
— Ревность?.. — улыбнувшись, спросила сама у себя Девятая. — Ты даже не женщина, Фауст… я люблю доминировать, люблю быть сверху, а с тобой… по характеру ты очень пассивный, но с твоим телом тяжело оказаться снизу. Можешь не волноваться, чего бы я тебе ни говорила, — ты не в моем вкусе.
— Вот и прекрасно, — выдал он и тут же замолчал на некоторое время. — Я просто подумал, что мне не хотелось бы разбивать никому сердце. Даже такой сволочи, ага.
— Отношения я бы с тобой строить точно не стала, потому что ты сноб, но… — Девятая нашла в себе сил посмотреть на Фауста. — При всей моей любви к женскому полу, кое-как перетерпев… переспать бы я с тобой, конечно, смогла.
Фауст аж зафыркал в перчатки, пытаясь сдержать смех.
— Ну, я волкотрах, а ты, получается, шлюха… — взглянув на нее наигранно-укоризненным взглядом, сказал Фауст. — Прости, не слишком грубо?..
— О, эта твоя интонация, когда ты пытаешься кого-то подколоть, бесценно… — уведя взгляд от Фауста, Девятая посмотрела на восходящее солнце. — Я заигрываю почти со всеми, кого встречаю. Не воспринимай это на личный счет, если тебе неприятно.
— Я… слышу серьезность в твоем голосе… — опустив голову, подметил Фауст. — Но зачем? Ты говоришь подобное лишь потому, что тебе нравится… играть? Играть с чувствами людей, которых ты встречаешь? В этом все идея?
— Это маска, чтобы я лишний раз не сходила с ума. Мое восприятие мира несколько иное, из-за того, что я живу так много… без этих масок я бы давно сошла с ума.
— Ясно, значит, это образ… — Фауст запнулся, обдумывая ее слова. — Образ, который стал твоей реальностью, потому что настоящей Девятой уже нет.
— Спасибо… — вдруг сказала она. — Ты понял все правильно, несмотря на то что формулировка была глупая. Я недостаточно заумна, чтобы выразить все правильно.
Лед между ними начинал потихоньку таять, особенно это казалось Девятой. Она не часто встречала людей, которым могла рассказать нечто подобное, и их словесный обмен на протяжении короткого путешествия по Астралу и границе востока хоть и не стал для нее спасением, но приятной неожиданностью уж точно. Она и не догадывалась, что ей нужно выговориться кому-то. Особенно учитывая, что Фауст для нее все еще никто.
Почти никто.
— Что мне делать, если твой друг не вернется в ближайшее время?
— Луна одна из немногих, кто может в полную силу использовать магию телепортации… и если Андромеда и впрямь с ней, стоит тебе промедлить, и ты упустишь ее если не навсегда, то на долгие месяцы, а то и целые годы. Поэтому, вполне очевидно, что тебе делать: отправляться в Терний, и как можно скорее. Без меня, понимаешь?
— Я… не буду возмущаться, потому что ты права… Андромеда для меня все, и я не могу оставить ее надолго, надо нагнать ее как можно быстрее. И все же… я не могу просто взять и оставить тебя здесь, одну. Это бесчеловечно.
— Ты не мой друг, и не мой любовник… мне плевать на тебя, Эмбер. Нет, конечно, ты очень интересный, но… будет лучше, если ты просто уйдешь, — она сказала первое, что пришло ей в голову, и поняла слишком поздно, что это звучало достаточно грубо. — Хотелось бы мне познакомиться с Андромедой, ибо мне о ней все уши прожужжали. А чтобы познакомиться с ней, тебе, для начала, нужно спасти ее из рук астрального ордена, и привести ее ко мне.
— Я покину восток сразу, как найду Андромеду… — честно ответил он, даже понимая, что последнее Девятая сказала больше из любезности за изначальную грубость, а не из своего истинного желания. — С меня хватит.
— Разумное решение, Эмбер… разумное, потому что восток раскололся, и назревает большая война между внутренними королевствами… мясорубочка, не иначе.
Магия всегда была больной темой на востоке, но сейчас раскол достиг своей критической точки. Люди, поддерживающие отречение от магического искусства и сохранение восточных ценности, и люди, желающие шагнуть в ногу со всем миром, устремившись к отречению от запретов на магию, схлестнуться в битве насмерть.
На востоке все всегда решалось битвами, иначе никак. Восток всегда был про рыцарей, про честь, про королей и их королевства, что воюют друг с другом. Здесь всегда правила грубая сила, и единственный способ наставить восток на другой путь — это сжечь его на корню, но для этого нужно сразиться еще раз. И, что самое главное, победить.
— У тебя есть друзья? — продолжил Фауст.
— У тебя есть гарантии, что ты не используешь эту информацию в будущем против меня же?.. — по ее голосу можно было подумать, что это шутливый вопрос, но на самом деле она была вполне себе серьезна.