Астрал, он такой.
— Нет, я не в порядке… — недовольно вздохнув, ответила она. — Где мы?
— Это… кажется, это твои воспоминания… — оглянувшись вокруг, Андромеда попыталась хоть что-то рассмотреть в этом мраке, но она не видела ничего, кроме стен из бревен, которые, кажется, вот-вот сгниют и их тут же завалит снегом. — Припоминаешь такое?
— Припоминаю ли я халупу, которая вот-вот развалится? Ну да, у меня таких много было… — приглядевшись, Девятая заметила что-то за спиной Андромеды, в другой комнате. — Пойдем уж, поздороваемся…
Звук механических часов, щелкнувший в голове Девятой, как-то изменил мир вокруг нее. В следующей комнате ее ждала она же сама, застывшая во времени, как живая картина. Но с каждым щелчком, ее образ менялся, сменяясь то на ее старый, в стальных серебристых доспехах, то на новый, где она стояла уже со знаками востока. В третьем, последнем варианте, она так же присутствовала, но она этот раз в другом месте — она сидела на полу, прямо перед Винтером, смотрящим на нее свысока. Это был тот самый момент, когда Винтер нашел ее: те события сильно отпечаталась в ее памяти.
Это было так давно, но воспоминания оказались достаточно яркими, чтобы Девятая замерла в изумлении. Присутствие Винтера приковывало ее внимание к себе, тут она сомневаться в себе не позволяла, но в данный момент Винтер был отнюдь не главной деталью. В следующей сценке стояла уже она, в доспехах, направляя оружие на солдата, сдающегося у ее ног. В этом моменте не было особого значения, но Девятая провела прямую параллель между ней и Винтером, потому что в то мгновение это вызвало у нее чувство дежавю, разве что сейчас она не была в роле жертвы.
Но самой важной оказалась последняя сцена, последний щелчок, на котором все остановилось, когда Девятая решила сама для себя, что насмотрелась на предыдущие достаточно. Это воспоминание было самым ярким из всех, потому что оно произошло не так уж и давно, в отличие от предыдущих. Но оно точно так же вызвало у нее чувство былого, ушедшего. Все эти события были связаны для нее невидимой нитью, вплоть до последнего, представляя собой маленькую историю о том, как она менялась спустя прошедшие века.
— Бог ты мой… — ужаснулась Андромеда, зайдя за ней в комнату. — Что это за место? Почему здесь… это что, дети?..
Девятая не взяла это во внимание, но вокруг них и впрямь были дети. Но…
Все дети были мертвы. Они все собрались в одной комнате, прижались друг к другу… но холод и вражеские клинки не пощадили никого. Кто-то из них и впрямь умер от мерзлоты, а до кого-то добрались люди, но факт был в другом — живых здесь не было, и это вызывало настоящий ужас в сознании Андромеды. Ей и до этого приходилось видеть ужасные вещи… да что уж там, ей самой приходилось пережить нечто похожее, но настолько отталкивающая картина не открывалась ей никогда.
Только настоящий зверь мог поступить так. Лишь чудовище могли столь ужасно поступить с детьми: даже демоны оказались бы более милосердными.
Андромеда успокаивала себя тем, что все это лишь воспоминание, что все это ненастоящее, но все вокруг было настолько реальным, что у нее не получалось убедить себя.
— Это деревенский приют, приговоренный к очищению… — положив руку на плечо Андромеде, Девятая повернула ее к центру комнаты. — Если присмотришься, то заметишь, что у многих из них есть признаки полукровок.
— Значит, это ты их всех?.. — ужаснувшись, Андромеда отошла от нее в сторону.
— Нет. Одного из королей признали изменником, и меня как раз отправили сюда на перехват, чтобы уничтожить отряд его личной армии… я выполнила приказ, но жители сильно пострадали. Они перерезали всех, и, чтобы не проверять лишний раз тела, лишили всех источников отопления… а в снежной буре никто не нашел способа согреться. Да и остались тут в основном дети, помимо людей, которым магия в принципе не подвластна.
— Ты помнишь поразительно много деталей… — удивилась она. — Мне казалось, что тебя тяжело чем-то удивить, но, по всей видимости, я не единственная здесь под впечатлением. — Андромеда еще раз оглянулась на замерзшие тела. — Все это ужасно.
— Снаружи было так холодно, что кровь из ранений замерзала в считанные минуты. Это был единственный раз, когда на востоке была настолько холодная зима. Это была еще одна деталь, которая запомнилась мне, помимо погибших малюток, и… — Девятая повернулась в сторону, посмотрев на тело у стены. — И ее. Моей дорогой Лулу.
И впрямь, когда Андромеда присмотрелась, она увидела девушку-полукровку, застывшую у стены, прикрывая своим телом замерзшие тела. Ее глаза были полны ужаса, а в руках она держала нож, направляя его прямо на образ Девятой из ее воспоминаний. Девятая же, с первого взгляда, была невозмутима, но на самом деле в ее глазах, в ее сознании в этот момент застыло сожаление. Сожаление о том, что она не успела сюда раньше.