Послелог:
“Милые наши мама и папа! Вы остались навсегда в наших сердцах! Благодарю вас за то, что сохранили нам жизнь, научили доброте и любви, научили выживать, чтобы встретить этих чудесных разумных! И пусть вас уже нет с нами, но то тепло, ту любовь, что вы дам дарили, мы смогли удержать в себе и с удовольствием делимся ею с дорогими нам людьми и астарцами!”
Я стояла на месте города, где провела в любви и заботе свое детство. Цветы в руке, и памятник в виде переплётных рук, держащих младенца, плохо просматривались из-за влажной пелены перед глазами.
Мои мысли, слезы и много прожитых лет в любви и радости сейчас смахивал теплый ветерок той планеты, которую я покинула почти сто лет назад. Все еще бодрая и активная, стодевятнадцатилетняя, я в тайне мечтала прилететь сюда снова. Помянуть родителей, чья вера в нас спасла троих сестер, позволив им дотянуть до встречи со своими парами. Погладить такую родную, но уже порядком подзабытую мягкую травку, прогуляться. Босыми ступнями по мелкому песочку озера, увидев в нем небольших окуней и красноперок, споро гоняющих друг друга меж камышей. Вдохнуть сладкий воздух теплого летнего дня, наполненный ароматами разнотравья.
Земля оживала, а с ней и часть меня прорастала тонким побегом на пепелище старых ран. И я плакала. Слезы обильно орошали тот самый внутренний росточек, придавая ему силу и твердость, заставляя распускать все новые и новые листики. И пепел стал пылью, сдабривая новую жизнь и веру в возрождение!
Конец