Никаких охранников с автоматами на каждом углу коридора, как это многие представляют, в КГБ нет.
Проносить портфели и сумки в здание КГБ запрещено. Они сдаются в камеру хранения напротив здания. Если же необходимо пронести портфель в здание, то нужно иметь специальный вкладыш в удостоверение, который можно взять у секретаря начальника Управления. Неожиданные остановки и обыски сотрудников охраной не практикуются.
Иногда с охраной происходят курьезные случаи.
Однажды в коридоре центрального здания была обнаружена старая деревенская женщина, которая искала отдел, где продаются детские плащи. Она думала, что находится в магазине «Детский мир», расположенном рядом с КГБ. Охранник пропустил ее без вопросов, приняв за уборщицу.
В другом случае на одном из широких подоконников в коридоре был найден спящий совершенно посторонний в доску пьяный мужчина. Как он попал в здание так и не выяснили. Ни один из охранников не признался, что видел этого человека, сам же мужик вспомнить не мог, когда и где он вошел в здание.
– Я про внутреннюю тюрьму Лубянки много слышал… – во время очередного перекура как-то сказал Дмитрий.
Сам он не курил, но чтобы не отрываться от коллектива, пришлось имитировать процесс и делиться сигаретами.
– Увидеть хочешь? – понятливо усмехнулся капитан с которым Дмитрий неплохо подружился на почве анекдотов.
Политические он рассказывать не стал, но вот прочие, про Чапаева, поручика Ржевского, на которых перевел часть анекдотов про Штирлица, зашли неплохо.
– Да.
– Ну, пойдем, покажу.
– Вот так вот просто?!
– Ага, – кивнул, посмеиваясь капитан.
– Пошли… – чувствуя какой-то подвох, согласился Дмитрий.
И они пошли.
Спустившись на первый этаж на лифте 6-го подъезда, Дмитрий со своим проводником вышли во внутренний двор-«колодец», пересекли его, прошли узким коридором под зданием и вошли в дверь. За дверью оказалась… столовая.
– Это шутка такая? – с подозрением спросил Носов.
– Никаких шуток, – уже откровенно смеялся капитан. – Позволь тебе представить кафе «Узник», как мы эту столовку между собой называем. Тюрьма закрыта еще в 56-м. Помимо столовой в подвалах располагаются архивы. Сюда подходят также несколько тоннелей метро, которые соединяют КГБ с Кремлем, зданием ЦК и общей сетью метро Москвы…
«А вот это уже интересно… – замерев на несколько мгновений, подумал Дмитрий. – Но что там с созданием службы тестирования на полиграфе?»
Вообще изначально составленный Носовым План не предусматривал использования полиграфа, но после того как выяснилось, что КГБ вообще не использует этот инструмент, то он претерпел изменение, становясь проще и быстрее в достижении желаемого результата.
«Если не получится зацепиться за эту службу, то придется возвращаться к изначальному Плану», – снова подумал он.
А зацепиться, по его мнению, имелись все возможности. Барышников сам показал, что является апологетом идее, что инициатива наказуема исполнением ее инициатором.
Хотя, конечно, имелся немаленький такой шанс, что возможность уплывет к контрразведчикам, что по идее должны бороться с предателями и шпионами. Но тут снова вступала в силу психология – никто не хочет выносить сор из избы и расписываться в собственном бессилии.
В общем имелся значительный элемент неопределенности, что Дмитрия очень напрягал, и чем больше времени проходило, тем сильнее давило на нервы…
Мелькнула даже мысль попробовать перевестись в контразведку.
«Но это возможно только если я завалюсь как разведчик на территории противника… что по Плану не предусматривается… по крайней мере в ближайшие лет пять, пока не будет выполнена вся запланированная программа», – подумал Носов.
Глава 17
Глава КГБ Семичастный отвел от закрывшейся двери своего кабинета за которой скрылся начальник ПГУ генерал-майор Цымбал. Тот приходил с очень непростым вопросом. Понятно, что Цымбал только заняв пост начальника ПГУ не хотел слететь с него в ближайшее время, что было весьма вероятно если вал предательств вырастет, что будет выглядеть совсем плохо на фоне усиливающегося Карибского кризиса.