В комнате, в которую они вошли на втором этаже стоял небольшой столик и несколько табуреток.
– Присаживайте товарищ майор, – показал Дмитрий на табуретку у стола и даже протер поверхность тряпкой.
Бутурлин присел. Демид тем временем положил на стол свой чемодан и открыл.
– Что это? – спросил майор, увидев содержимое.
– Полиграф или детектор лжи.
– И какую правду ты хочешь у меня узнать, учитывая, что я ни к каким секретам не имею отношения? – удивился Бутурлин.
– Немного терпения Валерий Константинович. Да и не нужны мне ваши какие-то служебные секреты ни нынешние, ни прошлые… по крайней мере точно не те о которых можно подумать…
Демид тем временем подключил полиграф к электросети, благо, что провода еще не обрезали и с питанием проблем не имелось. Потом подключил датчики к майору.
– Отвечать только «да» или «нет». Ясно товарищ майор?
– А если не захочу?
– Тогда пуля в башку и я буду искать кого-нибудь еще с кем можно пообщаться.
– Ясно… хорошо, я согласен.
– Отлично. Итак, ваше имя Вадим?
– Вы мужчина?
– Да.
– Носите нижнее женское белье?
– Что?! Ты…
– Спокойнее товарищ майор, это установочные вопросы. Итак, отвечайте, вы носите нижнее женское белье?
– Нет!
– Сейчас ответьте неправду. Вы хотели сношать козу?
– Да… – ответил майор, но взгляд при этом он бросил на Носова убийственный.
Дмитрий посматривал на показания, делая пометки на узкой бумажной ленте, что выдавливал из себя аппарат и продолжил задавать вопросы.
– Вы советский человек?
– Да.
– Вы коммунист?
– Да!
– Вы довольны линией партии СССР?
– Д-да…
– Вы во всем поддерживает курс партии?
– Послушайте парни… – не выдержал майор Бутурлин и сорвал датчик с руки, что считывал его пульс, так же клипсу с пальца измерявшего токопроводимость. – Чего вы хотите от меня?!
– Отвечайте на вопросы, товарищ майор.
– Не поддерживаю я во всем курс партии! Доволен?!
– Не кричите…
– Хватит. Говорите, что вам надо и прекращайте весь этот цирк.
– Хорошо, товарищ майор. Давайте поговорим открыто, но потом мы все равно проведем финальную проверку ваших слов на искренность.
С этими словами Носова Демид отключил полиграф.
– Ладно, пусть так. А теперь говорите, зачем вы устроили это все.
– Как вы уже, наверное, догадались из наших вопросов, то нам нужно знать, довольны ли вы решениями наших властей по внешней и внутренней политике.
– Нет, не доволен. Я много чем недоволен… То, что торит Хрущев не иначе как диверсией назвать не могу. Но что с того?
– С того, что так считаете не только вы, – неопределенно, но с намеком, ответил Дмитрий.
– Продолжай… – как-то подобрался майор, словно хищник, увидевший добычу.
– Да собственно на этом пока все. Почти.
– Кто за тобой стоит, Владлен?
– Ну вы же понимаете, что я не отвечу на этот вопрос, ни вам, ни даже тем, кто меня попытается арестовать, эта тайна уйдет со мной…
С этими словами Дмитрий распахнул пальто и показал, что у него в районе живота висит взрывпакет с легко узнаваемым детонатором от «лимонки».
Говорить о том, что за ними никого нет, Дмитрий не стал, это могло отпугнуть Бутурлина. А вот зная, что есть некие могущественные силы, что все это затеяли, это другой коленкор.
«Интересно все же, о ком подумал майор? – невольно призадумался Носов. – О «подпольщиках» в КГБ? Что в общем-то логично… я ведь в этой структуре и именно внутри нее меня могли завербовать. Или все же стоило с ним сыграть в открытую, потому как могут полезть всякие несоответствия…»
Но было уже поздно, что-то переигрывать.
– Серьезно… – с задумчивым видом, кивнул Бутурлин.
– Да, игра идет по высшим ставкам.
– И что нужно от меня?
– Выход на таких же недовольных. Нужно сформировать достаточно мощный ударный кулак.
– Таких полно…
– Это так, но сколько из них тех, кто не струсит и решится на активные действия? Вот вы, сможете пойти до конца?
– То есть…
– До конца, значит – до конца. Как я. Если потребуется, то подорвать себя, если получится, то вместе с врагом.
– Да… готов.
– Вот нам нужны именно такие люди, настоящие коммунисты, что ради своих убеждений готовы будут пойти на смерть. Много ли таких среди недовольных? Или больше хатаскрайников, которые надеются, что все проблемы решит кто-то другой? А то и вовсе, сдадут за тридцать серебряников.