— Слова не существует, Меррит. — Я взлетел на вершину и приземлился в нескольких шагах от него. — Нет никакого заклинания. Ворота открыты. Боги ночи, отпусти мальчика. Он ни в чем…
— Ты лжешь, демон! — И тело Нестайо тоже упало на землю, заливая ее кровью.
Я был готов убить Меррита на месте. Но не успел Нестайо упасть, как с другой стороны на вершину поднялся Дрик. Он увидел тело Нестайо и как я надвигаюсь на Меррита.
— Не подходи! — кричал я. — Он убил всех остальных! Ради тебя самого, Дрик, не подходи к нему.
Пока я пытался остановить Дрика, Меррит спрыгнул вниз в толстый слой золы и поехал вниз по склону, кровь текла у него из раны в животе, нога была разрезана до кости, его лицо побелело от ярости. Я прыгнул за ним. Один удар, и я избавлю мир от гадины. Но Дрик опередил меня и оказался между мной и Мерритом, его меч вонзился между моими ребрами. Я быстро отскочил назад. Мне показалось, что мои легкие разрываются, и все-таки я пытался поймать ветер, чтобы добраться до Меррита, однако Дрик был слишком близко. Его меч яростно обрушился на меня.
— Проклятый демон! Ты убил их всех!
Этот упрямый мальчишка не отступит, я оттолкнул его. Мои руки налились свинцом, из бока текла кровь, я ощутил, как ледяное пламя разливается у меня по спине.
— Мы умрем вместе, демон! — выдохнул падающий Меррит. Ненависть выливалась из него вместе с кровью изо рта.
Я отшатнулся от них обоих, стараясь удержаться на ногах и вывернуться так, чтобы выдернуть из спины копье. Мне становилось хуже с каждым мигом. Дрик переводил взгляд с Меррита на меня, не зная, с чего начать, прикончить сперва меня или помочь другому Смотрителю.
— Не подходи к нему, — прохрипел я, выдергивая из спины железный наконечник и чувствуя, как река крови заливает спину. — Ради всех богов, поверь мне, Дрик. Он убил твоих друзей и меня. — Я хотел поднять меч, но не смог.
Дрик подбежал к Мерриту.
— Я вытащу тебя, брат. Ты сильно ранен?
Когда он опустился на колени перед Мерритом, тот вытянул руку, положил ее на меч юноши и превратил его в длинный кинжал.
— Осторожно! — закричал я… Слишком поздно. Меррит всадил кинжал в живот юному Смотрителю и перекатился на бок.
— Я отомщу как смогу, Сейонн. Мир еще долго будет помнить эту ночь. Твоя жена будет винить во всем тебя, а рей-киррахи доберутся до остальных эззарийцев. — Меррит захохотал, вместе с чудовищным смехом из его рта поднимались кровавые пузыри. — Ты открыл проход. Скоро Безымянный будет свободен. Он изменит мир, превратив его в сплошной страх, кровь, огонь и безумие. — Он указал на меня трясущимся пальцем. — И никто никогда не узнает правды. Они всегда будут считать тебя Воплощением Мерзости.
У меня осталось достаточно сил, чтобы сделать три шага, поднять меч и снести хохочущую голову Меррита. Потом я упал рядом с Дриком. Мир вокруг кружился и пульсировал, руки и ноги уже онемели. Мальчик не двигался.
Ах, Вердон милосердный. Осталось столько несделанного. Я уже ничем не мог им помочь, но оставалось одно, что я был обязан сделать для них, даже если бы твари нижнего мира пришли и начали заживо обгладывать мои кости. Я как мог начал погребальную песню, постепенно возвышая свой голос, нет, голос Денаса, потому что он был чистым, мелодичным, он пел, произнося слова с таким чувством и так выразительно, как я никогда бы не смог. Он пел о Кьоре, Дрике, Тегире и Нестайо, о Блезе, погруженном в пучины безумия, о моем сыне, обо всех остальных, кому придется разделить его участь… и об Исанне, которая уже должна знать, что ее Смотрители погибли. Я спел все слова. Даже Фионе не к чему было бы придраться.
— Прости меня, Дрик. Мне так жаль, — прошептал я, закончив пение, и перевернул юношу на спину… Он еще дышал. Медленно. С трудом. Его глаза широко открылись, моля жизнь не покидать его здесь, на краю темноты и пустоты.
— Боги неба и земли! Упрямец… Я тебя уже отпел, а ты остался жив.
Дрик слабо зашевелил губами, его лицо приобрело осмысленное выражение.
— Мастер?
— Я здесь, Дрик, — отозвался я, стараясь улыбнуться ничего не чувствующими губами. — Это я. Если ты продержишься еще немного, то и я продержусь. Давай… — Я переложил его руку себе за плечо и попытался встать на ноги. Не вышло. Взял копье, все еще испачканное моей кровью, и превратил его в деревянный посох. Опираясь на него, я сумел-таки подняться, надеясь, что мышцы у меня на спине еще немного продержаться и не порвутся от усилия.
— Ты должен позвать Айфа, — выдохнул я, ставя его на ноги. Мы оба опасно раскачивались. — Я не смогу. Скажи ей… просто скажи: «Айф, гиат!» Она поймет. — Слово значило «поставь Ворота как можно ближе ко мне». У нас с Исанной был свой собственный язык специально для тяжелых случаев.
Дрик успел произнести слова, прежде чем провалился в беспамятство. Но он не был мертв, когда появились Ворота… не совсем мертв.
— Ступай. — Я протащил его несколько шагов. — Выздоравливай. Живи. — Мягко вытолкнув его через серый прямоугольник, я упал на колени, стараясь вдохнуть последний раз перед тем, как мир исчезнет вместе со мной.
ГЛАВА 9
Вердон правил лесами, пока не устал, потому что эта часть его была смертной. Но Валдис любил отца, и он даровал ему бессмертие, чтобы тот правил вечно.
Потом Валдис построил волшебную крепость, удобную и красивую, но все-таки тюрьму. Валдис не хотел убивать вторую половину отца, он просто запер ее в этой крепости. И он отнял имя у этой части и уничтожил его, чтобы никто и никогда не смог снова произнести его. Он сказал, что, если кто-нибудь отопрет крепость, мир погрузится в хаос, огонь и смерть. Тогда придет последний день, День Конца.