Гийом позвонил, дверь открылась, и высокий пожилой дворецкий пригласил гостей войти.
Пройдя сквозь широкую прихожую с зеркалами, диванами и канделябрами, Пьер оказался в обширной парадной зале, пол которой был вымощен тёмными полупрозрачными плитами, отчего первый шаг монах сделал неуверенно, словно ступая на гладь воды. В зале пылал камин, а на сервантах и столиках горели свечи в золотых подсвечниках. На обтянутых плотными тканями стенах повсюду висели картины с изображениями псовой охоты, музыкантов и портретами аристократов. Высокие потолки украшали удивительные росписи - мужчины в причудливых шлемах и с обнажёнными мускулистыми торсами кружились в танце с невероятно красивыми женщинами, облачёнными в длинные одежды, оставлявшие один бок обнажённым. Грациозные белые женские руки пленяли Пьера.
- Нагота греческого воина показывала его бесстрашие перед смертью. Здравствуйте, Пьер.
Монах опустил глаза и увидел канцлера. Тот приветливо улыбался.
- Ноябрьский холод не позволит нам беседовать в саду, поэтому прошу вас за стол.
Хозяин усадил Пьера за большой, сервированный на одну персону стол, и слуга подал на серебряном подносе белый хлеб, осетрину, сухофрукты, миндаль и красное вино в прозрачном графине.
- Угощайтесь, - канцлер налил вина себе и гостю. - Вас удивляет оформление залы, не так ли? К сожалению, архитекторы, нотариусы и врачи бывают здесь чаще, чем богословы. Как вы оцениваете античные сюжеты на сводах? Подозреваю, что эти мужчины слишком сильны, а женщины слишком красивы для глаз слуги Христа.
Пьер заметил, что ни Раймонда, ни Гийома, ни дворецкого в зале уже нет. Канцлер мягко расхаживал перед камином.
- А ведь когда-то давно люди не считали это грехами, дорогой друг. Да, да. За три века до рождения Христа, на острове Ситэ было поселение кельтского племени паризиев. В первом веке сюда пришли римляне и возвели город Паризиорум. На холме Сент-Женевьев были дворец и амфитеатр - сейчас там церковь Святых Петра и Павла. На востоке острова был храм Юпитера - сейчас там Собор Богоматери. На холме Монмартр были храмы Марса и Меркурия - сейчас там церковь Святого Петра.
Канцлер говорил с воодушевлением, которого Пьер не ожидал от сурового королевского чиновника. Все священнослужители высокого ранга, встречавшиеся Пьеру ранее, всегда держались строго и немногословно.
- Но в третьем веке город был разорён германским племенем алеманов, и с тех пор уцелела только старая римская дорога, - продолжал канцлер. - Мы ступаем по ней каждый день, когда идём в Сент-Шапель на мессу.
Пьер, не притронувшись к еде, заворожено слушал.
- А во времена Рима здесь жили другие боги, юноша.
Канцлер остановился перед камином и смотрел на огонь.
- Готовился призвать к ответу за земные дела неумолимый владыка подземного царства Аид, щедрый и гостеприимный. Вы знаете, что в его храм могли входить только священники? - Канцлер обернулся к Пьеру и продолжил.
- Дарила надежду богиня рассветной зари Аврора, что приносила свет богам и людям.
Канцлер с наслаждением вдохнул полной грудью.
- Воодушевлял бог любви и весны Эрот, что зажигал сердца и призывал к бытию новую жизнь.
Канцлер улыбался широко и радостно, как ребёнок.
- Врач Эскулап превращал змеиный яд в противоядие, за что получил божественное бессмертие. Но, когда постиг воскрешение мёртвых, верховный Зевс сразил его молнией! Да, да, дорогой друг, смерть тела священна, и нельзя избежать встречи с Создателем.
Канцлер внушительно поднял указательный палец.
- Но ошибка не есть преступление, и Парки - таинственные девы, что ткут нити судьбы и неподвластны даже богам - воскресили Эскулапа!
Канцлер торжественно вскинул руки над головой.
- И с тех пор его прекрасная дочь Гигиея, вечно молодая богиня здоровья, кормит ядовитого змея из чаши. Прародительница Ева, бесспорно, сильно бы этому удивилась, - канцлер громко засмеялся.
Пьер вскочил из-за стола, опрокинув бокал с вином.
- И вы служите Христу?!
Канцлер улыбался и внимательно смотрел монаху в глаза.
- Вы знаете, что росписи на моём потолке, которые вас так заворожили, могут привести на костёр?
Пьер не знал, что делать. Канцлер мягко положил руку ему на плечо и проводил к двери.
- Ступайте смелее, друг мой. Скоро мы увидимся.
Пьер сел в карету к братьям де Ногарэ. Ехали долго и всю дорогу молчали. Уже спустились ранние осенние сумерки, когда экипаж остановился, и Пьер вышел перед распахнутыми дверьми большого костела, сложенного просто и без архитектурных изысков. Приход, очевидно, располагался на окраине города, потому что все прихожане были из простого сословья.
- Прошу вас, мы приехали, - сказал Раймонд, захлопнул за Пьером дверь, и карета уехала.
Пройдя нартекс, где толпились прихожане, Пьер зашёл в храм. Сквозняков не было, и огоньки свечей в напольных подсвечниках горели ровно. С кафедры раздавался монотонный голос пастыря. Пьер сел на скамью и сложил ладони в молитве.
- ...Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари?.. - читал священник.
"Если буду любить любящих меня - чем послужу Творцу? Лишь уподоблюсь сборщику налогов", - в который раз повторял про себя Пьер, и слова благодати приносили душе покой.
- ...Всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам...
"Не осуждай душу ничью", - молился Пьер.
- ...Если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными...
"Совершенный познает истину, и обретёт свободу. Я грешен, и потому не дана мне истина, и потому не свободен я".
- ...Ибо Бог не есть Бог мертвых, но живых...
"В воскресении Божьем наступит истинная жизнь".
- ...Спасение души...
"Спасение души для Царства Небесного".
- ...От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его, ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна...
"Усилие над собой ради Господа принесёт спасение в Царстве Небесном".
Пастор закрыл Евангелие, и с высоких хоров где-то над головой зазвучал орган. Пьер почувствовал прикосновение к плечу и обернулся. Около него стоял молодой монах. Кивком головы он позвал Пьера за собой. Монах прошёл мимо алтаря, свернул в небольшую часовню, открыл боковую дверь, и шагнул в полутёмный коридор с узкими окнами под потолком. Они прошли десяток шагов, и монах указал рукой на скамью около стены. Пьер сел, монах пошёл дальше и через мгновение скрылся за неприметной дверью. От камней шёл холод. Вдруг из-за стены раздались слова.
- Святой отец, я пришёл исповедаться, - голос был хриплый и грубый.
- Слушаю тебя, сын мой, - Пьер узнал голос приходского священника, читавшего проповедь.
- Давненько я был в храме. Лет двадцать назад, - в голосе прихожанина сквозила досада.
- Никогда не поздно вкусить Слова Божия. Что тревожит тебя, сын мой? - спрашивал священник.
Грубый голос прокашлялся.
- Бросала жизнь меня, святой отец... Воевал было... Грабил - было, отче... Сами знаете, хочешь жить - умей вертеться! Что тут поделаешь? Разве виноват я? Кто без греха? Вот старый стал... Чужой всем... Не тот уже, что был раньше... Вот пришёл сюда, слышу - вы читаете Писание, и так покойно на душе стало!
- Что услышало сердце твоё в слове Божьем, сын мой? - спросил священник.
Повисла пауза, и грубый голос отвечал.
- "Любите врагов... а то, если будете любить любящих, какая вам награда?". Вот и я думаю: "Если буду любить любящих меня - в чём выгода мне? Может, я получаю с них должное? А то один в карете ездит, а другой с голоду мрёт! Я налоги с них беру, может!