Меня всегда интересовало, как люди по-разному реагируют в ситуациях, где на кону стоит жизнь. Кто-то падает на пол в луже мочи и слёз. Кто-то злится и пытается бороться ещё сильнее, даже если это означает причинение вреда самому себе. Но немногие люди реагируют так, как Макс.
Её дыхание учащается, глаза расширяются, превращаясь в большие круглые диски. Я вижу, как колотится ее пульс на шее, когда Эйс наклоняется ближе к этой пульсирующей точке. Её грудь быстро вздымается и опускается, привлекая моё внимание к её груди, плотно облегаемой чёрной майкой. Её соски напрягаются, когда Эйс плотно прижимается к её спине. Похоже, что здесь есть больше двух людей, которые возбуждаются от адреналина.
Мой взгляд цепляется за маленькую чёрную татуировку на её ключице. Изящный, женственный шрифт с надписью «Несмотря ни на что» на её бледной коже. Это единственная татуировка, которую я вижу на этой маленькой женщине. Она должна быть важной, раз она решила навсегда выгравировать эти слова над своим сердцем.
Теперь, освободившись от захватчика, Таннер наклоняется, чтобы поднять брошенное оружие. Он переворачивает его в ладони, чтобы проверить, нет ли повреждений. Я ожидаю, что он снова заткнёт его за пояс джинсов, но он этого не делает. Вместо этого он крепко сжимает его в правой руке и подходит к Макс спереди.
Я с любопытством наблюдаю, как он медленно прижимает дуло пистолета к её виску. Её стон не похож на вополь ужаса, поскольку ее глаза становятся дикими. Эйс смотрит на Таннера, как ястреб, его ноздри раздуваются, а глаза расширяются, как у Макс. Если бы я не знал лучше, я бы подумал, что все трое сейчас сорвут с себя одежду и начнут вытворять нечто странное.
Все замолкают, когда Таннер медленно перемещает дуло пистолета от её коротких волос ниже. Мимо уха, вниз по длинной линии шеи, ещё ниже, к ее выпирающей груди. Я слышу, как её дыхание сбивается, когда он проводит дулом по её набухшему соску и не останавливается. В тот момент, когда пистолет исчезает из поля моего зрения, я знаю, что он прижимается к её лону.
Таннер ухмыляется, прежде чем снова заговорить:
— Ну что, кто теперь заложник? — его хриплый голос пропитан похотью. Его глаза на мгновение встречаются с тёмными глазами Эйса. Взгляд Эйса полон эмоций, которых я никогда раньше не видел. Описать напряжение, исходящее от них троих, сложно.
— Честно говоря, я не знаю, хочу ли я снова тебя поцеловать или связать. Как думаешь, Пикси? Может быть, мы сможем сделать и то, и другое. Я могу научить тебя, как правильно похищать людей и держать их в заложниках. У меня есть личный опыт, чтобы это подтвердить, — улыбается он.
Я морщусь, не потому что думаю, что он действительно собирается похитить девушку, а потому что догадываюсь, что произойдёт дальше.
Если в глазах Макс и была искра желания, она погасла в тот момент, когда Таннер закончил говорить. Её глаза темнеют, и на её губах расползается хитрая улыбка. Словно я предчувствую будущее, я готовлюсь к тому, что будет дальше.
Хватка Эйса на маленькой девушке ослабла ещё несколько мгновений назад. Будто он был поглощён трансом, и они втроём оказались в своём собственном мире. Ослабленная хватка делает невероятно лёгким для Макс поднять колено и с неимоверной силой врезаться прямо в член Таннеру.
Я содрогаюсь, когда она попадает ему в мягкое место, и он с высоким стоном падает перед ней на пол. У меня возникает желание прикрыть своё собственное мужское достоинство, когда он начинает корчиться у её ног.
И вот так, как по щелчку, заклинание между ними тремя разрушается. Эйс крепче сжимает её, когда Макс начинает яростно вырываться.
— Полегче, дикая кошка, — мягко говорит он ей на ухо, словно его успокаивающий тон может её успокоить. Его взгляд падает на извивающегося Таннера, в глазах мелькает тень беспокойства.
Хотя, я вижу, что он, возможно, никогда не воспримет Таннера как одного из своих братьев. Кажется, там может быть что-то большее.
— Все в порядке, Эйс. Ты можешь её отпустить, она безобидна, — говорю я, поворачиваясь к ним спиной и беря несколько стульев с ближайшего стола. Подтаскиваю их к бильярдному столу и оставляю там. Она захочет сидеть рядом с Тейтум, пока та не проснётся. Если быть откровенным, я тоже этого хочу.
Я снова поворачиваюсь к ним, как раз в тот момент, когда Эйс её отпускает. Она резко вырывает руки и оборачивается к нему лицом. Её плечи подняты, кулаки крепко сжаты по бокам. На мгновение мне кажется, что она попытается его ударить. Но инстинкт самосохранения берёт верх, и она зло рычит на него, демонстративно поворачиваясь к нему спиной. Перешагнув через стонущего Таннера, она топает к своей подруге, всё ещё спящей на столе.
Эйс неотрывно следит за ней взглядом, игнорируя всех остальных, пока изучает её. Выражение его лица настороженное, из-за чего трудно понять, о чем он думает. Он бросает последний взгляд на Таннера и направляется к лестнице. Исчезает из виду, прежде чем я успеваю сосчитать до трёх.
— О, черт, — стонет Таннер, взглянув на кроху, которая усаживается на стул рядом с Тейтум. — Кажется, они оказались у меня в горле. Теперь я буду петь сопрано до конца жизни, — кашляет он.
Я усмехаюсь, прежде чем сажусь рядом с Макс. Киваю Хейдену, и он отрывается от бара и подходит ближе к Таннеру. Присаживается перед ним на корточки, протягивая руку помощи.
Таннер цепляется за неё и поднимает глаза на друга.
— Кен, — тяжело дыша, говорит он драматичным тоном. — Кажется, я влюбился.
Единый смех раздаётся по всей комнате. Макс фыркает рядом со мной, но я замечаю маленькую улыбку, начинающую расползаться по её губам.
— А я думаю, что вся кровь из твоего мозга ушла в твой член. Это не любовь, брат, это биология, — отвечает Хейден, помогая ему встать на ноги и похлопывая по спине. — Пойдём, нальём тебе шот и найдём замороженный горошек для твоих «любовных булочек».