Я наклоняю к ней голову. “
—Правда? Ты собираешься стоять в стороне и смотреть, как твоя подруга расправляется с этими ужасными людьми, и что ничего страшного не произойдёт? — Я делаю паузу, чтобы мои слова дошли до неё. Я знаю, что манипулирую, но мне плевать. Если ситуация ухудшится, у нас могут появиться два трупа — Тейтум и её.
Она сжимает челюсть, опустив взгляд на свою подругу. Я буквально вижу, как её мозг работает, обдумывая следующие слова. Когда становится ясно, что она не собирается говорить, я снова вступаю в разговор.
— Ты понимаешь, что Пелоси — это отчаянный преступник, верно? Это не просто обычный уличный громила. Это настоящий, закалённый убийца и глава мафиозной группировки. И тот факт, что он отчаян, должен сказать тебе, что с ним нельзя шутить, Макс. Парень вроде него не задумывается, когда убивает. Ты думаешь, в этом всём будет счастливый конец? Единственный, кто будет доволен в конце, — это он. Он уложит вас обеих в могилу и даже глазом не моргнёт, черт возьми.
— Ты думаешь, я этого не знаю? — резко отвечает она, наконец повернувшись ко мне. Её рука всё ещё лежит на Тейтум, и она смотрит на меня серьёзно. — Я прекрасно понимаю, как может закончиться эта операция. Чем это может закончиться для неё. Она держала меня в тени, чтобы уберечь, но это заканчивается здесь и сейчас. Я пыталась убедить её сбежать со мной, прежде чем мы начали это, но ты же знаешь, какая она упрямая.
Глаза Макс вспыхивают и темнеют, когда она говорит. Словно эта тема действительно её беспокоит. Что наводит на вопрос: если она так боится того, что они ввязались в дело с Пелоси, то зачем они это сделали?
— Она сказала мне "нет". Сказала, что должна сделать это сама, — шепчет она, почти обращаясь к себе, прежде чем снова перевести взгляд на Тейтум.
— Постой, — я наклоняюсь вперёд, чтобы снова привлечь её внимание. — Ты хочешь сказать, что её заставляют работать с Пелоси? — спрашиваю я угрожающим тоном.
Я вижу, как глаза Макс расширяются, её рот приоткрывается, вероятно, чтобы соврать. Но прежде чем она успевает произнести хоть слово, звонок над входной дверью отвлекает нас обоих от разговора.
— Ну, вот я и здесь. Кому на этот раз нужны швы, Ли? — моя сестра говорит, входя в бар с переполненным рюкзаком на плече.
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ
ТЕЙТУМ
Непрекращающаяся вибрация у меня под ягодицей медленно выводит меня из ступора. Я чувствую, как мой телефон вибрирует о твёрдую поверхность, на которой я лежу, пока он наконец не замолкает. Голова раскалывается, словно я была в запое последние полтора дня, но я знаю, что не притронулась ни к капле алкоголя с той последней ночи в клубе с Пелоси. Глаза кажутся такими тяжёлыми, я с трудом пытаюсь их открыть. Ресницы дрожат, но глаза всё равно не открываются полностью. Всё, что я вижу, — это слишком яркий свет, висящий над моей головой.
Голова взрывается от боли, поэтому я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на других чувствах.
Я чувствую резкий и стерильный запах. Спирт? Почему я чувствую запах спирта? Что-то движется у моей правой руки, отвлекая внимание от резкого запаха. Нет, не что-то, кто-то. Кто-то держит меня за руку и машинально поглаживает мои пальцы своими.
В голове раздаётся тревожный сигнал. Кто, чёрт возьми, меня трогает? Мой разум лихорадочно перебирает все возможные варианты. Это Антонио? Неужели он понял, что я обманываю его? Может, он здесь, чтобы выдать мне билет в один конец на дно какого-то забытого богом болота? Но это не звучит правдоподобно. Если бы он был здесь, чтобы убить меня, он бы не стал нежно гладить мои пальцы. Он перерезал бы мне горло независимо от того, в сознании я или нет.
Я замираю, не давая понять, что я проснулась. У меня всё ещё есть элемент неожиданности, если они думают, что я сплю. Я отвожу внимание от руки и оцениваю своё состояние. Кажется, что моя голова вот-вот взорвётся, судя по пульсации в висках. Трудно думать о чём-то другом, но я всё же пытаюсь.
Мысленно провожу руками по лицу, начиная с висков и двигаясь дальше вниз. Челюсть ноет. Очень сильно ноет. Мне даже не нужно смотреть в зеркало, чтобы знать, что там будет синяк. Если бы я только могла вспомнить, почему она болит. Последнее, что я помню, — это как сидела в машине с Макс, готовясь к налёту на порт.
Макс.
Мое сердце подпрыгивает в груди так сильно, что я задаюсь вопросом, видно ли это человеку, держащему меня за руку. Паника вот-вот вырвется наружу, когда я пытаюсь вспомнить, что произошло. Я чувствую, как внутри меня поднимается и пылает неистовое пламя. Если Пелоси хоть пальцем тронет Макс, я лично вспорю его и буду играть с его внутренностями.
Вы часто слышите о романтических книгах, где главный герой излучает атмосферу " только тронь её — и ты труп". Но это даже рядом не стоит с тем, насколько я готова защитить эту девушку.
Я пытаюсь успокоить бешено колотящееся сердце. Если мне придётся выбираться из этой ситуации силой, я это сделаю. Но для этого мне нужен ясный ум. Макс может нуждаться во мне, и я должна действовать разумно.
Я перемещаю внимание дальше вниз, от челюсти, в поисках других зацепок. И вот я чувствую это. Острая боль исходит от моего плеча, словно кто-то вонзает иглу в плоть.
Вспышка памяти проносится перед глазами: я рвусь к двери в знакомой комнате. Офис в порту! Я помню стену с запертыми картотеками. Почти попалась одному из охранников. Меня поймали?
Нет. Я помню, как бросилась к двери, чтобы сбежать, и порезала плечо о что-то острое, торчащее из дверной рамы. Вероятно, это был всего лишь выступающий гвоздь, но его хватило, чтобы оставить приличный порез на моём левом плече.