Она сжимает кулаки по бокам, затем разворачивается на каблуках и направляется к двери. — Макс, подожди, — умоляю я, соскальзывая с бильярдного стола.
Она останавливается, держась за ручку двери, но даже не удосуживается посмотреть на меня. Я слышу, как моё сердце разрывается, когда она открывает дверь.
— Я не могу смотреть, как ты умираешь. Будь это Пелоси или... он.
Она скрывает личность Веранго, но я всё равно чувствую, как тишина опускается на комнату. — В этой истории не будет счастливого конца, — заключает она и выходит за дверь.
Я смотрю ей вслед даже после того, как она давно ушла. Не могу поверить, что именно так она видит всё это. Хочу фыркнуть при мысли о такой возможности.
Когда Веранго наконец-то догнал меня почти год назад, он сказал, что это единственная работа, которую мне нужно выполнить, чтобы очистить своё имя. Эта одна работа — и мне не придётся отправляться в федеральную тюрьму за то, что я сделала. А если мы всё сделаем правильно, Пелоси окажется за решёткой и не сможет меня достать.
Но даже когда я пытаюсь убедить себя в этом, в глубине души я чувствую тревогу. Что, если она права? Что, если для меня это никогда не закончится? Я могу застрять в этом бесконечном круге на годы только потому, что какой-то ублюдок в костюме так решил.
Я качаю головой и снова смотрю на Оуэна. Этого не случится. Я закончу эту работу, с помощью Макс или без неё, или без чьей-либо ещё помощи. Я должна.
— Это то, что я должна сделать, Оуэн. Даже если ты и Ли… и Макс, — я почти задыхаюсь, произнося её имя. — Думаете иначе, я могу это сделать. Я это сделаю. И вам просто нужно оставить это.
Как будто мои слова освобождают Лиама от цепей, он резко приходит в себя. Единственное предупреждение, которое я получаю перед его следующим шагом, — это рык, вырывающийся из глубины его груди, когда он бросается на меня. У меня перехватывает дыхание, когда он хватает меня за горло. Воздух прерывается хриплым вздохом, когда он сжимает и отталкивает меня назад. Через пару секунд он уже прижимает меня к столу для бильярда.
Он ничего не говорит, только смотрит на меня, ярость наполняет пространство между нами. Мое сердце бешено колотится в груди, когда знакомая боль поселяется в моем лоне. Я чувствую его твёрдую эрекцию, прижимающуюся к моему бедру, пока он сильнее прижимает меня к покрытому войлоком столу.
— Уйди, — приказывает он второй раз за вечер. Если бы я могла дышать, я бы сказала Оуэну оставаться на месте. Чтобы то, что должно случиться, не произошло. Но я не могу дышать, так что всё, что я могу сделать, это слушать, как он тяжело вздыхает и встаёт с кресла.
— Ничего, блядь, не сломай, — бормочет он, выходя из комнаты, куда — я не имею понятия.
Когда он оставляет меня с диким зверем на мне, у меня возникает мучительное чувство, что та Тейтум, которой я проснулась этим утром, исчезнет навсегда. Потому что, наблюдая за диким существом, которое сверкает в глазах Лиама, я понимаю, что не выживу после того, что будет дальше.
ПЯТНАДЦАТЬ
ТЕЙТУМ
Мои лёгкие кричат в груди, требуя спасения от этого безумного мужчины, сжимающего мою жизнь в своей огромной руке. Мы смотрим друг на друга, пока моё сердце не начинает биться втрое быстрее. Его глаза цвета какао, почти чёрные от желания доминировать, выражают стремление контролировать ситуацию, в которой он не имеет никакой власти. Он молчит, изучая меня долгое время. Всё это время мне кажется, что моя грудь вот-вот взорвётся.
Я хватаюсь за его запястье, которое держит меня, и пытаюсь оттолкнуть его. Желание дышать контролирует каждое моё движение, когда я вонзаю свои ногти в его кожу. Лиам обнажает передо мной зубы, демонстрируя дикость, как бы предупреждая меня. Но я знаю, что он не забыл, что у меня тоже есть свои клыки.
Я пытаюсь оттолкнуть его, но безуспешно. Сохраняя зрительный контакт, я извиваюсь под ним. Пинаюсь ногами и кручу бёдрами, пытаясь сбежать от того, что должно случиться. Несмотря на все мои усилия, единственный ответ, который я получаю, — это сдавленный стон моего нападающего, когда его эрекция прижимается к моему бедру, обещая всё те грязные вещи, которые словами не передать.
Я открываю рот, хватая воздух, который никогда не придёт. Моё зрение начинает темнеть по краям. Его дикий взгляд — это единственное, что я вижу сквозь слезы. Скоро я потеряю сознание. Одна эта мысль должна заставить меня бороться сильнее, но вместо этого я чувствую лишь желание тереться о него, пока он не поместит свою твёрдую длину именно туда, куда я жажду.
Я чувствую, как мои глаза начинают закатываться, а руки становятся невыносимо тяжёлыми.Борясь за то, чтобы оставаться в сознании, но я вот-вот проиграю войну.
И как только я начинаю скользить в пространство между жизнью и смертью, Лиам слегка ослабляет хватку. Позволяя сладкому, заветному воздуху ворваться в мои лёгкие и облегчить боль. Я судорожно вдыхаю новую жизнь, и моё зрение проясняется, только чтобы вновь потемнеть, когда он с силой прижимает свои губы к моим.
Я стону, когда он снова лишает меня дыхания. Мои руки, словно сами по себе, обвиваются вокруг его массивных плеч и держатся изо всех сил.
Он окружает меня, вторгаясь повсюду одновременно, когда его язык прорывается через барьер моих губ. Я раскрываюсь перед ним, как цветок под первым лучом солнца, вонзая ногти в его покрытые кожей плечи, пока мой язык танцует с его.
Наш поцелуй - звериная штука. В нем одни губы, зубы и языки. Толкающие и тянущие. Кусающие и сосущие. Я чувствую, как мои губы распухают от его жестокого обращения, когда он принимает то, что причитается, и не оправдывается.
Его рука, всё ещё находящаяся на моём горле, снова сжимается, и я вновь борюсь за очередной глоток свежего воздуха. Роскошь, которую может предоставить только он.