В движении, которое можно описать только как свирепое, Эйс подбегает к мужчине сзади и закрывает ему рот. Мужчина резко задирает голову,взгляд мужчины становится диким, им овладевает паника.
Возможно, я больна, или со мной что-то глубоко не так. Но в тот момент, когда зловещий нож Эйса блеснул под ярким дневным светом, я почувствовала приятное возбуждение, пробежавшее по моему телу. Не из-за человека, держащего нож, а из-за самого акта насилия.
Приглушённый крик мужчины о помощи резко прерывается, когда Эйс вонзает лезвие ему в шею. Хрипящий звук, который последовал за этим, мог бы вызвать тошноту у обычного человека, но не у меня. Я не знаю этого человека, но, работая на Пелоси, он виновен по ассоциации. И осознание этого не вызывает у меня никакого раскаяния, когда кровь хлещет из его горла, заливая пропитанную потом рубашку.
Взгляд Эйса дикий, когда он поднимает глаза на меня. Ему не нужно говорить ни слова, чтобы я поняла, чего он хочет.
Я быстро поворачиваюсь и открываю дверь шире. Отступив в сторону, даю ему место, чтобы затащить всё ещё дёргающегося охранника внутрь контейнера. Я быстро оглядываюсь по сторонам, прежде чем последовать за ним внутрь и закрыть за собой дверь. Мы погружаемся во тьму, как только дверь скользит на место, а я вслепую тянусь к ручке внутри контейнера. Когда нахожу её, поворачиваю защёлку и запираю дверь, эффективно закрывая нас внутри.
Хриплое дыхание охранника постепенно затихает, пока нас не окружает полная тишина. Я слышу шелест движений, за которым следует глухой удар, когда Эйс роняет тело на пол. Прижимая руки к двери, я прислушиваюсь к звукам снаружи. Ни криков, ни сигналов тревоги, ни выстрелов. По всем признакам, кажется, что мы проникли сюда незамеченными.
— Объясни мне, как, чёрт возьми, ты так легко сюда попал? — шепчу я в темноту.
— Обошёл, — просто отвечает он, но я улавливаю в его голосе нотку веселья. Он, блядь, улыбается прямо сейчас?
Меня ошарашило его признание. Он пошёл в обход. Обошёл, а не прошёл насквозь. Я думала, что единственный способ добраться сюда незамеченной — это пройти через... Я пытаюсь выразить своё раздражение, но всё, что выходит — это неразборчивый звук. Его громкий смех заставляет меня захотеть использовать его собственный нож против него.
— Нам нужно было убрать хотя бы одного охранника, чтобы это стало возможным. Поэтому я ждал, пока он не попадётся на мою приманку, и... — признаётся Эйс.
Он использовал меня как приманку.
Я ворчу, залезаю в карман и достаю маленький фонарик. Включив его, я направляю свет на Эйса. Он даже не моргает, когда я направляю яркий луч ему прямо в лицо.
— Мудак, — бурчу я, хотя понимаю, что уже не злюсь. Его ответная улыбка заставляет меня задуматься о мести, но я сдерживаюсь. Ему нужно было дать нам больше пространства для манёвра между патрулирующими охранниками, и он его создал. Честно говоря, я даже не злюсь. Я бы поступила точно так же. А он знал, что пройти тем путём, которым шла я, будет чертовски неудобно, и именно поэтому он заставил меня это сделать. Это было его способом наказать меня. Его способом проверить, как далеко я готова зайти ради искупления. И поскольку я считаю его гнев по отношению ко мне оправданным, я принимаю это как свою поэтическую справедливость.
— Ладно, давай просто покончим с этим, — ворчу я. Его тёмные глаза сверкают от смеха, которого я никогда не услышу, прежде чем он отводит взгляд от меня.
Я наблюдаю, как он вытирает окровавленный нож о рубашку охранника, прежде чем вернуть его в ножны на щиколотке. Затем он достаёт из кармана джинсов небольшой фонарик, похожий на мой. Я направляю свой свет на того, кто собирался меня убить.
— Они ведь заметят его отсутствие? — шепчу я.
Эйс качает головой.
— Если мы не убьём никого другого, всё будет в порядке. Одного отсутствующего охранника никто не заметит. Я вынесу его с нами, и никто ничего не заподозрит, — он предлагает, включая свой фонарик и отворачиваясь от меня.
Я киваю и тоже поворачиваюсь, когда он направляет свет на ряд ящиков, стоящих вдоль стен контейнера. На боковой стороне каждого ящика большими красными буквами написано «МЕДИЦИНСКИЕ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ». Мои брови сдвигаются. Я думала, что в этом замешан картель. С каких это пор они занимаются медицинскими поставками?
Подойдя ближе, я следую за ним к ближайшему ящику. Этот уже вскрыт, вероятно, Пелоси проверял качество груза. Я зажимаю фонарик зубами и беру деревянную крышку. Мы оба аккуратно поднимаем тяжёлую крышку и ставим её на землю рядом с ящиком. Толстые слои соломы покрывают содержимое. Я не думала, что медикаменты доставляются таким образом.
Эйс срывает прикреплённый к крышке листок и просматривает, что, судя по всему, является накладной. Держа фонарик в одной руке, я отодвигаю солому и вижу плотно упакованные белые круглые таблетки. В одном только этом ящике должно быть больше пятидесяти упаковок, обёрнутых в целлофан. А контейнер заполнен более чем сотней таких ящиков. Это значит, что внутри находятся тысячи этих таблеток, а таких грузов должно быть три.
Я тянусь, чтобы взять упаковку, желая рассмотреть таблетки поближе и понять, что это такое. Но, когда мои пальцы всего в шаге от пластикового покрытия, Эйс резко действует. Он хватает меня за запястье, отталкивает грубо назад и отводит на несколько шагов.
Я спотыкаюсь, проклиная его.
— Какого хрена, Эйс? — набрасываюсь я на него, но в ответ получаю только свирепый взгляд, заставляющий меня замолчать.
— Ни к чему, блядь, не прикасайся, — резко прерывает меня Эйс, прежде чем бросить бумагу обратно в ящик и схватить тяжёлую крышку. Он быстро ставит её на место, словно она ничего не весит. Я с раздражением смотрю ему вслед, когда он проходит мимо меня и подходит к мертвецу на полу. Наклонившись, он поднимает его руки и закидывает их себе на плечо, явно не беспокоясь о том, что весь измажется в крови. Он легко поднимает мёртвый груз в пожарном захвате, не издавая ни единого звука напряжения.