Никто не произносит ни слова, пока я осматриваю помещение. Деклан и Эйс качают головами и возвращаются к своим делам. Оуэн встаёт со своего места за столом и подходит ко мне. На мгновение я думаю, что он выгонит меня из своего бара или, что ещё хуже, решит разобраться со мной. Но затем я вспоминаю, что хмурое лицо — его обычное выражение, и на самом деле он не сердится на меня за то, что я вырубила его правую руку.
Он останавливается рядом со мной и смотрит на Лиама, лежащего без сознания. Лиам вытянулся на спине и выглядит довольно комфортно, если честно. Но не пройдёт много времени, прежде чем он очнётся, и тогда он будет зол как чёрт. Мне нужно убираться отсюда как можно скорее.
Оуэн слегка смягчает хмурый взгляд, глядя на Лиама, и, буркнув, произносит:
— Он будет зол, когда очнётся.
Я киваю.
— Пусть злится. Пока он жив, мне всё равно, насколько сильно он на меня зол, — бормочу я, стряхивая руку, пытаясь вернуть ощущение в пальцах. Его подбородок оказался твёрже, чем выглядел, и моя рука будет болеть ещё какое-то время.
— Знаешь, он просто беспокоится о тебе, — замечает Оуэн.
Я улыбаюсь ему и тихо смеюсь.
— Да, у меня сложилось такое впечатление, когда он застрелил Пола, — может, это не лучшая шутка на фоне недавней смерти, но, думаю, это имя навсегда останется внутренней шуткой для меня.
Оуэн кивает, прежде чем встретиться со мной взглядом. Что-то сверкает в его глазах, когда он быстро меня оглядывает, словно взвешивая решение. Затем он снова кивает, как будто принял окончательное решение.
— Ты, возможно, появилась в нашей жизни под ложным предлогом, но я не могу притворяться, что ты не хороша для него, — признаёт он, снова переводя взгляд на Лиама, который теперь тихо похрапывает. — Я хочу, чтобы мои ребята были счастливы, — тихо добавляет он, выдыхая короткий смешок, закатывая глаза и снова встречаясь со мной взглядом. — Даже если они находят счастье с такой сумасшедшей сукой, как ты.
Румянец заливает мои щеки. Это самое близкое к признанию в любви от такого человека, как Оуэн, и я принимаю это. То же самое чувство принадлежности вновь согревает меня. Я коротко киваю ему, и, обменявшись взглядом с Макс, разворачиваюсь на каблуках и покидаю клуб.
На улице темно, когда я выхожу из клуба. Я открываю свою арендованную машину и сажусь за руль. Мои действия становятся автоматическими, и вскоре я оказываюсь на том же торговом комплексе, где в последний раз видела Веранго. Тот же самый паркинг, из которого я уезжала, возвращаясь в жизнь Лиама. Это было всего несколько дней назад, но кажется, что прошла вечность.
Я паркуюсь под тем же сломанным фонарным столбом и глушу двигатель. Я не знаю, когда появится Брайс, но у меня есть ощущение, что он уже ждёт меня. Чувство, что за мной наблюдают, не покидает. Как обычно, мои инстинкты не подводят: я вижу, как он выходит из тени деревьев и направляется ко мне. Я стараюсь успокоиться, пока он приближается.
Он выглядит таким же невозмутимым и уверенным, как и в прошлый раз. Его коричневые волосы аккуратно зачёсаны набок, идеально уложены. Пиджак сидит без единой складки. Его ленивое ухмылка только усиливает моё желание зарычать. Он выглядит абсолютно собранным, как будто мы не находимся в самом центре опасного расследования. Полностью невозмутим происходящими вокруг событиями. Это знание само по себе бесит меня. Заставляет меня осознать, что вся настоящая работа ложится на мои плечи. И хотя я провожу всё расследование, лавры в конце получит именно он.
Я молча наблюдаю, как он берётся за ручку пассажирской двери и садится внутрь, плавно закрывая дверь. Звук удара двери разносится по тихой машине. Он смотрит на меня с ухмылкой, а в моей голове проносятся яростные мысли.
Как бы я хотела разбить его самодовольное лицо о приборную панель.
— Итак, что было настолько важно, что ты не могла рассказать мне это по телефону? — спрашивает он своим обычным голосом, как будто моё время для него ничего не значит.
Я сохраняю хладнокровие, хотя всё, что я хочу сделать, — это ударить его лицом об панель.
— Пелоси начинает паниковать. Я решила, что лучше обсудить это лицом к лицу, без лишних ушей.
Брайс продолжает смотреть на меня своим пустым взглядом, подсказывая мне продолжить. Я тру руки о руль, чтобы занять их, и продолжаю:
— Я выяснила, что он перевозит. Или, по крайней мере, думаю, что знаю. Похоже, он пытается выдать фентанил за оксикодон. Видимо, картель меняет товар, — говорю я, внимательно наблюдая за его выражением лица. Когда он сохраняет своё бесстрастное лицо, я понимаю, что он, возможно, уже знал, что перевозят. Я продолжаю: — Он напуган и хочет перенести сделку на завтра вечером с одной партией меньше, чем было запланировано.
Он кивает и поднимает бровь, как король, глядя на меня сверху вниз.
— И что, скажи на милость, напугало нашего человека настолько, что он готов оставить целую партию? — спрашивает он, но я чувствую по его тону, что он уже знает ответ. Его цель — просто напомнить мне о моём месте.
Я сжимаю зубы.
— Моя разведоперация немного... усложнилась, — признаю я с презрением к самой себе.
Он продолжает пристально смотреть мне в бок, как будто ждёт, что я скажу ещё что-то. Это просто ещё одна тактика запугивания, и я отказываюсь показывать слабость. Я ничего не говорю, дожидаясь, пока он заговорит первым. И наконец он делает это, щёлкнув языком.
— Ты хочешь сказать, была неаккуратной. Твоя разведоперация была неаккуратной. Ты облажалась, и теперь нам всем приходится расхлебывать твой бардак. Опять, — подначивает он.
И я ведусь, как дура. Я резко поворачиваю голову и хмурюсь.
— Ты знал, что он ввозит фентанил? Потому что если ты это сделал и ни хрена не подсказал мне, у меня с этим проблемы, — я дышу тяжело.