— Я ждал тебя, брат из монастыря, называемого Миром, — сказал он, тщетно пытаясь скрыть переполняющий его восторг. — Видно, твой пост затянулся и, побуждаемый голодом, ты возвратился в это бедное место.
— Да, превосходнейший Куен, — ответил я. — Я и впрямь изголодался — по покою и миру.
— Да осенит мир и покой все дни этого твоего воплощения. Но скажи, где другой брат?
— Умер, — ответил я.
— И стало быть, возродился в другом месте или почиет в Дебачане. Мы еще встретимся с ним, несомненно. Пошли со мной, и ты поешь и расскажешь мне обо всем, что случилось.
Я поел — и в тот же вечер рассказал ему все. Куен слушал с почтительным вниманием, но мой рассказ, при всей его странности, не вызвал у него особенного удивления. Он так подробно излагал мне свою удивительную теорию перевоплощений, что в конце концов я стал клевать носом.
— Во всяком случае, — сонно заключил я, — мы все, видимо, обрели святую заслугу, которая зачтется нам в вечных перерождениях. — Я думал, что ему приятно будет слышать привычную фразу.
— Да, брат из монастыря, называемого Миром, — сурово ответил Куен, — конечно, мы все обретаем святую заслугу, но, позволь мне заметить, ты обретаешь ее очень медленно, я уже не говорю об этой женщине… колдунье… или могущественном злом духе, чьи имена, как ты говоришь, Она, Хес и Айша на земле, в авичи — Падшая Звезда.
(Здесь обрывается рукопись мистера Холли; последние ее страницы сгорели, когда он бросил ее в камин своего дома в Камберленде.)