— Их объединили в одно дело? — В том-то и фокус, что нет. Подумаешь землянина убили. Бродягам нужны были деньги.
— Твои предположения? — Возможно, они что-то видели. Но что можно увидеть под Альвероном? Что такое там есть, из-за чего можно убить? — Если я тебя правильно понимаю ты решил этим заняться.
— Официально расследование мне никто не поручал. Так что дела как такового нет.
Шальшок передернул затвор собранного пистолета, нажал спусковой крючок.
Боек клацнул. Монлис вставил обойму и поставил пистолет на предохранитель.
Чуть прищурившись он посмотрел в глаза Салису. Уголки губ едва заметно исказились улыбкой.
— Поможешь? — спросил Салис, понимая смысл этого взгляда.
— С удовольствием. С чего начнем? — спросил Монлис.
— Посмотри вот эти дела. — Салис положил на стол Шальшока шесть тощеньких папок. — Сделаешь выводы, расскажешь. Сопоставим с моими. Может, зацепочку найдем.
Двое шли по вонючей хлюпающей жиже сточной канавы. Мишка нес за спиной небольшой рюкзак, у Саши на плече весела бухта веревки. Дойдя до колодца, ведущего на второй уровень, они осмотрелись и с лязгом откинули крышку люка. В темноту первого уровня снизу ударил тусклый желтый свет. Саша спускался первым. Спрыгнув с трех последних ступеней, он присел и, сжимая под штормовкой рукоятку «Вальтера», огляделся. Вокруг никого не было.
Он подал знак напарнику. Опустившись по пояс, Мишка обшарив темноту первого уровня лучом фонаря, еще раз огляделся и закрыл за собой люк.
Мокшин сверил планы первого и второго уровней, нашел ориентиры. Вроде бы все совпадает. Компаньоны еще раз огляделись, — кругом как будто бы никого, — двинулись вперед. Шли молча. Второй уровень, кроме того, что здесь было сухо и светло, отличался от первого еще и тем, что на перекрестках были нарисованы пронумерованные стрелки, указывающие направление к основным проходам, галереям и магистралям.
— Не верю что-то я Сверчку, — сказал Мишка.
— Проверить все равно нужно.
Мокшин остановился, снова включил планшет и сверился со схемой.
— Здесь направо. За четвертой дверью должен быть проход к подземке, — сказал Саша.
— Ох, и зря мы туда лезем, — вздохнул Мишка.
— Небоись, время полтретьего, все спят. Поезда не ходят нас примут за ремонтников.
За небольшой железной дверью на самом деле оказался проход к линии подземки.
Расчет оказался верным, на двух землян никто не обращал внимания. Компаньоны шли вдоль железнодорожного полотна, по бетонной дорожке шириной в метр.
Время от времени с грохотом проезжали укороченные технические поезда.
Вдалеке слышался треск электросварки, темный тоннель впереди освещался яркими бело-голубыми вспышками.
— Здесь налево, — у развилки сказал Мокшин, — через пятьсот метров снова поворот налево.
Первые триста метров были похожи на узловую железнодорожную станцию. Огромное количество разветвлений, стрелок рельсовых хитросплетений, наводило на мысли о грандиозном размахе коммуникаций под Альвероном. Дальше две стальные полосы тянулись в одиночестве. Главная ветка, изгибаясь, как змея, приглашала вперед, в неизвестность.
— Тебе не кажется, что пятьсот метров несколько затянулись? — через полчаса спросил Мишка.
— Да и повороты почему-то только правые, — согласился Мокшин с безрадостными предположениями компаньона.
— Пропустили? — Не может быть. Все точно по схеме. Давай еще чуть пройдем, а там видно будет.
— Смотри-ка, — сказал Мишка, — вот и вилочка показалась.
— Ну вот, а ты боялась… — сказал Саша.
На развилке взяли левее. Метров через сто со стен тоннеля исчезли силовые кабели, стали появляться двери, крашенные серой краской, видом своим больше подходящие для подводной лодки. Все двери были маркированы. Т-164/16, Т-164/18, Т-164/20. Две последних цифры всегда были четными.
За очередным поворотом железная дорога закончилась тупиком с платформами по обеим сторонам. В самом конце платформ, под контрольными лампами виднелись две овальной формы двери, выкрашенные в оранжевый цвет. Компаньоны, постояв некоторое время в молчаливой нерешительности, и после того, как Мокшин сверился с планшетом, переглянулись.
— На плане ничего нет, — сказал Саша.
— Что-то мне не нравиться все это, — признался Мишка.
— Согласен. Левая или правая? — Мы весь день шли влево, давай теперь попробуем вправо.
Взобравшись на правую платформу, они медленно подошли к оранжевой двери.
Та на удивление оказалась чуть приоткрытой. Саша ногой осторожно распахнул её до конца. За дверью было темно. Мокшин достал фонарь. Он уже собрался щелкнуть выключателем, но успел лишь заметить приклад автомата, летящий ему в лоб, чуть выше переносицы.
Когда Мокшин открыл глаза, он не сразу понял, где именно находится. Саше казалось, что ему в лоб забили гвоздь на сто пятьдесят миллиметров. Что-то мешало смотреть правому глазу. Мокшин прикрыл левый и разглядел на правой стороне переносицы шматок запекшийся крови. Он сидел на стуле, с руками в наручниках за спиной. Через пару минут память вернулась к нему.
Комната, в которой Мокшин находился, представляла из себя почти правильный квадрат, размером четыре на четыре метра. Стены были бетонными, некрашеными и гладкими. Если войти в комнату, то дверь окажется в её правом углу.
Как раз напротив этой двери, по правой стене, и сидел Саша. В противоположном, по диагонали, углу стоял длинный стол, на столе светились шесть мониторов.
Очевидно с их помощью просматривалась «конечная станция» ветки, по которой они пришли с Мишкой. Но Мишки в комнате не было и это несколько испугало Мокшина. Он попытался сдвинуть стул с места. Стул не шелохнулся. Или он так ослаб, или стул привинчен к полу. И вообще где он находится? Не успел Саша так подумать, как дверь распахнулась. В комнату вошли трое.
Все трое фербийцы. Два автоматчика в черной униформе и штатский. На штатском была строгая, темно-синяя тофрага и что особенно бросилось в глаза — идеально белый балахон под ней. Даже, можно сказать, ослепительно-белый. Фербийцы не любили носить белоснежные балахоны. Они чаще пользовались светло-голубыми.
Один из автоматчиков остался стоять возле двери, а второй прошел к столу и присел на его край.
— Здравствуйте, — вежливо сказал штатский. — Что вы здесь делаете? — Я тоже хотел бы узнать, что я здесь делаю, почему я связан и кто вы? — Вы прошли в запретную зону и поэтому задержаны. Я повторяю вопрос, что вы здесь делаете? — Я увлекаюсь спелеологией. Возможности выехать в пещеры у меня сейчас нет, поэтому я поддерживаю форму, лазая по канализации.
— Каким именно образом вы ее поддерживаете? — Ориентирование по карте в замкнутом пространстве.
— Для этого вы прихватили с собой «Вальтер» и вышли на рельсы? — Кто вы? Вы из легиона законников или из другой имперской службы охраны? Вы вообще на империю работаете? — Как вы думаете, вы сможете отсюда уйти живым? — Ого, как весело все поворачивается, — протянул Мокшин, несколько озадаченный вопросом.
Саша непроизвольно сделал брови домиком: хотя подобный поворот событий и такую постановку вопроса он предполагал, все случилось само собой.
— Позвоните господину… как его… Бойстрюк Игорь Константинович. Скажите ему, что я у вас и у меня большие неприятности. Он все уладит или объяснит.
— А за пивом для тебя мне не сбегать? — Штатский вдруг изменил тон. — Ты еще не понял, урод? Тебе здесь мозги вышибут и никто об этом не узнает.
— Люблю, когда «шестерки» петушатся, — улыбнулся Саша и тут же пожалел о сказанном.
Штатский отошел в сторону, а стоящий у двери фербиец подошел к Мокшину и с хода, не останавливаясь, чтоб выбрать нужную ногу, пнул его в живот тяжелым ботинком. В глазах потемнело. Саша согнулся пополам и закашлялся.
— Повторить? — спросил фербиец.
— Придурок! — прохрипел Мокшин. — Бойстрюк не продавец пирожков, а.
Мокшин не договорил. Автоматчик поставил автомат к стене и, чередуя руки, три раза стукнул Сашу по лицу. Из разбитой губы хлынула кровь, а правый глаз медленно, но верно начал опухать. Штатский смотрел на происходящее с гордым видом школьного учителя в сельской школе.