Мишка пожал плечами.
— Нужно знать, что конкретно делать и сколько это будет стоить, — с понтами ответил Мишка.
— Сразу видно, человек деловой, — одобрил Кляйер.
— Хорошо. Мы все обкашляем и.
— Я не тороплю, — перебил Кляйер. — Телефон у тебя есть. Звони. А завтра заходите на экскурсию, познакомим с организацией. Наши вас пока не тронут, но все-таки, если тебя куда-то не пускают, то не стоит настаивать. Сам понимаешь, всегда найдется тот кто круче.
— Учтем, — пообещал Мокшин.
После ничего не значащего рукопожатия Саша и Миша беспрепятственно ушли из зала. Кляйер и Ариец проводили их взглядом, а затем тоже ушли. Шагая по плохо освещенной галерее, Ариец не сразу решился задать самый главный для него вопрос.
— Ты собрался меня сдать? — И ты поверил? — удивился Кляйер. — Чтобы я предал товарища по партии ради какого-то выскочки? Пусть успокоится. А позже, когда все узнают, что он работает на нас, мы взорвем его вместе с машиной.
— Давай я его сейчас завалю, — Ариец остановился и с надеждой посмотрел на Кляйера.
— Во-первых, ты уже пару раз пытался и ни фига из этого не получилось.
Во-вторых, у тебя это никогда не получится по той простой причине, что он Мокшин. Не так давно он был, да и сейчас остается, одним из лучших наемных убийц Фербиса. Он виртуоз. Он обращается со снайперской винтовкой, как хирург со скальпелем, а с ножом как художник с кистью. Так что оставь эту идею, если не хочешь, чтоб я сам тебе голову оторвал.
— В лесу сразу и не узнаешь, кто на кого охотится, — бурчал Ариец. — Охотник на волка или волк на охотника.
— Я тебе сказал, забудь об этом! Ариец замолчал и, повесив голову, топал за своим командиром. Ему очень хотелось поверить в услышанное, но в глубине души червячок сомнения никак не унимался. А вдруг Кляйер и вправду возьмет да и сдаст его? Вдруг это не просто слова, сказанные с целью обмана. Вдруг Кляйер договорится с Мокшиным, и тогда его, Арийца, жизнь не будет стоить и ломаного альвера.
Все, кто был на встрече, ушли довольные результатами. Каждый в ней видел свои преимущества. Вот только для Арийца случившееся ничего хорошего не предвещало.
Вокруг дома, где жил Резник, рассредоточились шесть человек. Не приметные случайному глазу бойцы невидимого фронта точно знали, на каком месте кому быть и когда, кому и что делать. Правда, сегодня они надеялись, что всё пройдет гладко и никому, ничего не придется делать.
«Он вышел, — сказала радиостанция».
— Ну и я пошел.
Неверов отложил в сторону бутылку с Кока-Колой и вышел из машины. На улице было немного прохладно. Неверов передернул плечами, поднял высокий воротник кожаной куртки но застегивать ее не стал. Он не спеша подошел к подъезду и остановился прямо перед дверью.
Дверь подъезда распахнулась. Резник, в полном смысле слова, был парализован увиденным. Если он и ожидал встретиться с Неверовым, то скорее с вышибающим дверь в его квартиру, с группой захвата, а не стоящим возле подъезда и говорящим «привет».
— Здравствуй.
— Здравствуйте, — не сразу ответил Резник.
— Торопишься? — Нет. В магазин вышел.
— Нужно поговорить.
— Поговорить? Давайте поговорим… У меня или на улице? — Лучше на улице.
В этот момент в голове Резника наконец что-то включилось. Он огляделся и заметил, что Неверов пришел в компании.
— Вы не один… Что-то случилось? — Возможно.
— Там скамейка, — Резник показал рукой себе за спину, — пойдемте.
Дома на улице, где жил Резник, шли как бы в шахматном порядке. Один ближе к дороге, другой чуть дальше. Перед домами, что стояли в отдалении, росли деревья, слабо напоминая скверики. Меж тех деревьев и стояла скамейка, на которой расположились Резник с Неверовым. Резник, хоть и пытался скрыть волнение, но получалось это у него плохо.
— Как живешь, Толик? — Живу, хлеб жую.
— Чем занимаешься? — А-а-а… — догадался он, — вот вы про что.
— Про что? — спросил Неверов, давая Толику шанс самому все рассказать.
— Про бритоголовых.
— Это не просто бритоголовые. Это нацисты. Я надеюсь, ты знаешь, что такое нацизм? — Знаю. Только я сам руку вверх не вскидываю, и себя потомком великой цивилизации не считаю.
— Ты в «Эдельвейсе» работаешь инструктором? — Да. А что, это запрещено законом? — Хм… А ты никогда не задумывался, как они применяют твои уроки? Толик улыбнулся, опустил голову вниз и несколько раз мотнул ею в разные стороны.
— Григорич, а ты никогда не задумывался, — Резник вдруг перешел на ты, — что не все, из тех, кого мы «брали», преступники? Есть просто случайные знакомые, иногда соседи в гостях были. Родственники. А мы им с ходу по роже. Так, на всякий случай. Чтоб сопротивления не оказали. А им больно.
А иному унижение больнее, чем если б зубы выбили.
— Они же после твоего спортзала народ калечат, законников режут.
— Вот только воспитывать меня не надо. Хорошо? Постепенно разговор перешел на повышенные тона. Но в словах Резника все же чувствовалось, что он и сам не рад тому, что с ним происходит.
— Они тебя чем-то припугнули? — Чем? — удивился Резник.
— Может ты тот порошок не на продажу брал, а для себя? — Может и для себя. Какая теперь разница? — Толик, ну что ты хорохоришься? Выперли тебя за дело и.
— Так за какое дело? Или я взял, может, больше тебя? — сверкнул глазами Толик.
— Ты же знаешь, кому мы эти деньги отдавали.
— Ах вот как? Это если бы я не себе одному, а на всех, то все с рук сошло бы? Пауза. Неверов не нашелся, что ответить на вопрос, который иногда и сам себе не раз задавал.
— Эх, Толик, Толик… — вздохнул Неверов. — Ты же взрослый мужик. Сам уже должен разбираться, что такое хорошо и что такое плохо. А я сейчас, похоже, так и не смог тебе ничего объяснить. Ну что же… Будь здоров. И знаешь, мне не хотелось бы привозить ребят к тебе на квартиру.
Неверов встал, хлопнул Резника по плечу и, не торопясь, пошел прочь. Толик посмотрел ему вслед. Что-то в его душе, давно забытое, всплыло на поверхность, когда он увидел своего командира, а теперь снова камнем пошло на дно.
— Григорич, так ты за этим и приходил? — крикнул он в след.
Неверов остановился, постоял несколько секунд, затем обернулся.
— Ты же знаешь, мы бывших СВОИХ — с ударением сказал Неверов, — без присмотра не оставляем. Вот и твоя очередь подошла.
— Спасибо, Григорич.
— За что? — За заботу, — Толик попытался искренне улыбнуться.
— Не ходи по этой дорожке. Кривая она.
Неверов ушел, а Резник все сидел на скамейке. «Слова. Пустые слова. Уж сколько раз передумано. Деньги не пахнут. Мне платят — я учу. Да и что могут эти цыплята? Ногами воздух гонять, да и только».
Неверов подошел к машине, открыл дверцу и молча сел на заднее сиденье.
Капитан дал по рации команду «отбой».
— Ну что? — сразу же спросил Салис.
— Похоже, я тебя подставил, Лоун, — мрачно сказал Неверов.
— Каким образом? — Я сказал, что мы знаем про его дела с нацистами. А он, кажется, уловил, что я знаю гораздо больше.
— И все? — А тебе мало? — Погоди, — Салис попытался разобраться. — Ты говорил, что мы подозреваем его в убийстве или хотя бы сказал, что мы вообще про эти убийства знаем? — Нет.
— Тогда не паникуй раньше времени.
— Слова, слова… Иногда по глазам можно понять больше, чем услышать ушами.
Мне на какое-то мгновение показалось, что он все понял.
— Если понял, то наше дело дрянь, — хладнокровно согласился Салис, — а если не понял… Ты же сам говорил, что такие проверки, — бывших сотрудников, — дело обычное. Он, об этом, наверняка знает.
— Хорошо, если ты прав. Но что-то с ним не то. Мы начали разговор с одних слов, а закончили другими. Я его неплохо знаю и могу об этом утверждать.
— Все меняется. А люди тем более. Уж не обижайся, что от меня это услышал.
Так что по нашему делу? — Ничего. Он и пол словом не обмолвился. Сказал, что работа как работа.
Сам не идейный, а тренировать тренирует. А чем детишки после школы занимаются, ему плевать.