Краснахоркаи Ласло
Возвращение барона Венкхайма
Оглавление
ТРРР . . .
Я тебя прикончу, большая шишка
ТРУМ
Бледный, слишком бледный
ДУМ
Он написал мне
РОМ
Он придет, потому что он так сказал
ПЗУ
Бесконечные трудности
ХМ
Остерегайтесь —
РА ДИ ДА
Проигравшие (Аррепентида)
РУИНЫ
Венграм
ДОМ
Тот, кто спрятался
НОТНАЯ БИБЛИОТЕКА
Возвращение Барона Венкхайма
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Он вынул из корзины яблоко, потер его, поднес к свету, чтобы рассмотреть его, убедился, что оно блестит со всех сторон, и поднес его ко рту, как будто хотел откусить, но не откусил, а оторвал яблоко ото рта и стал вертеть его на ладони, а взгляд его скользил по стоявшим вокруг, собравшимся перед ним людям; затем рука, державшая яблоко, упала ему на колени, он глубоко вздохнул, немного откинулся назад и после долгого молчания, которое во всем посланном небесами мире не значило ровным счетом ничего, сказал: говори со мной, говори, что хочешь, хотя на самом деле он рекомендовал бы никому вообще ничего не говорить, потому что человек может сказать то или это, и это все равно не будет иметь никакого значения, потому что он не почувствует себя ни в каком виде, ни в какой форме обращенным ко мне — ты, сказал он металлическим голосом, просто никогда не сможешь ко мне обратиться, потому что ты не умеешь, мне более чем достаточно, чтобы ты как-то управлял своими инструментами, потому что именно это сейчас и нужно, чтобы все вы как-то управляли своими инструментами, потому что вы должны заставить их звенеть, заставить их говорить — он повысил голос — другими словами, заставить их изображать , пояснил он, и вот что: он уже все знал, и, добавил он, он не стал бы упоминать в этот момент, что он уже, конечно, обладает самым полным знанием о все, и это касалось того, чтобы они, — он поднял яблоко в руке и, крепко держа его на ладони четырьмя пальцами, вытянул указательный палец и указал на них, — чтобы они, господа, занимающиеся музыкой, докладывали ему обо всем немедленно, передо мной не может быть никаких секретов, это главное, я хочу знать обо всем и в свое время, несмотря на то, что — я повторяю — все, что только может быть известно,
уже известно мне в самых мельчайших подробностях, передо мной вы не должны ни о чем умалчивать, даже самая ничтожная подробность должна быть мне сообщена, именно вы обязаны, начиная с этого момента, давать мне безграничные отчеты, именно я прошу вашего доверия; и он начал объяснять, что это значит, говоря, что нечто — в данном случае доверие между ними — должно быть как можно более безграничным, без этого доверия они никогда ничего не добьются, и теперь, в начале, он хотел бы насильно вбить это им в мозг; я хочу знать, сказал он, как и почему вы вынимаете свои инструменты из футляров, и теперь, пояснил он, слово
«инструмент» следует понимать, ради простоты, в общем смысле, а именно, он не стал бы беспокоиться о деталях, например, кто играет на скрипке, фортепиано или кто играет на бандонеоне, басе или гитаре, поскольку все они единообразно и соответствующим образом обозначались термином
«инструмент» — потому что главное, сказал он, это то, что я хочу знать, какие струны используют струнники, как они их настраивают и почему они настраивают их именно так, я хочу знать, сколько запасных струн они держат в футляре перед выступлением, я хочу знать —
Металлический тон в его голосе усиливался — сколько пианисты и бандонеонисты репетируют перед выступлением, сколько минут, часов, дней, недель и лет, я хочу знать, что они ели сегодня и что будут есть завтра, я хочу знать, предпочитают ли они весну или зиму, солнце или тень, я хочу знать... всё, понимаете, я хочу видеть точное изображение стула, на котором они репетируют, и пюпитра, я хочу знать, под каким именно углом он установлен, и я хочу знать, какую смолу употребляют, особенно скрипачи, и где они её покупают, и почему именно оттуда, я хочу знать даже самые идиотские их мысли о падающей смоляной пыли, или как часто они подстригают ногти и почему именно тогда; кроме того, он также хотел предписать им —
он откинулся на спинку стула, — что, когда он сказал, что хочет знать, — и им действительно не следовало бы смотреть на него с таким страхом в глазах, — это также означало, что он хотел бы знать и самые незначительные подробности, а тем временем им нужно было уяснить для себя, что он, — которого они, по сути, могли бы назвать своего рода импресарио, если бы кто-нибудь спросил, — что он будет наблюдать за каждым их шагом, за каждым их мельчайшим дрожанием, при этом точно зная заранее все об этом возможном мельчайшем дрожании, и они, при этом, будут обязаны делать подробные отчеты об этих делах: соответственно, они теперь обнаружили,