Когда послышалось завывание сирен, всполошились все и сразу. За проникновение на территорию фабрики грозил штраф – ну и, конечно, выговор, разбирательства в школе (с теми, кто еще в школе, то есть с Майки), беседы дома… Довольно быстро стало понятно, что, во-первых, это не пожарные едут по вызову и не полиция кого-то преследует, а едут именно в эту сторону и что, во-вторых, они точно знают, что ребята здесь, и надо думать, что делать.
Первым и самым лучшим решением было попытаться удрать. Начали суетливо собирать снаряжение – больше всего было возни у Стива, который уже установил видеокамеры, чтобы запечатлеть прыжки и трюки. И тут Кристина случайно взглянула на экран своего телефона, переведенного в беззвучный режим, и увидела полтора десятка пропущенных вызовов. Номера были знакомые и неопознанные, и среди знакомых были все – от однокашниц до директора. Она тут же попросила ребят проверить свои телефоны. Ни у кого, кроме нее, пропущенных не было. Тогда они поняли, что эта команда на вопящих машинах приехала за Кристиной, отыскали они ее по gps-маячку и, какие бы у них ни были причины, она может сдаться и этим спасти остальных.
Так Кристина оказалась на крыше заброшенного фабричного здания одна. Ее нашли, сгребли в одеяло, сняли с крыши и увезли. Друзья прятались где-то, а потом выбрались с территории. Они были благодарны за то, что Кристина никому не рассказала о них. Но на этом роуп-ждампинг для нее закончился. Вообще, на этом очень многое закончилось.
В больнице, куда ее отвезли, ей сделали укол успокоительного и оставили с психологом, предварительно спросив, согласна ли она хотя бы немного поговорить. Кристина была согласна – надо же было выяснить, что происходит. Она могла притворяться хорошо, очень хорошо. Вот только недолго. Поэтому, думала она, чем раньше выяснится, в чем дело, тем лучше.
Разговор с психологом длился часа два, и под конец у доктора, кажется, поднялась профессиональная самооценка, потому что пациентка общалась с ним охотно, несмотря на все пережитое. Кристина тем временем осторожно выведала примерно следующее. Когда из посольства позвонили в колледж и директриса услышала страшное известие, она сразу же распорядилась привести девочку в свой кабинет. Но Кристины на занятиях уже не было. Не нашлось ее и в кампусе, и все решили, что она уже откуда-то знает о произошедшем – позвонили родственники, например. Кристину стали разыскивать, потому что с ней в таком состоянии могло случиться все что угодно. К счастью, сотовый у нее был включен, и ее нашли. Нашли – и чудом спасли от попытки покончить с собой, что, право же, было вполне ожидаемым шагом девочки-подростка в такой ситуации.
После этого случая Кристину пару дней продержали под наблюдением врачей, а потом прилетел ее дядя и забрал назад, в страну, на родном языке которой Кристина уже почти разучилась даже думать. Она остро сожалела о том, что вовремя не выпросила другое гражданство. Улетать совсем не хотелось. Но, с другой стороны, появился шанс встретиться кое с кем, кого она не видела очень давно – больше жизни – и Кристина старалась видеть в этом положительную сторону случившегося.
А что же все-таки тогда случилось? Если рассказывать об кратко, то родители Кристины вместе с еще десятком пассажиров и членами экипажа погибли во время пожара на яхте. В хрониках происшествий это называли печальным стечением обстоятельств, нежданной трагедией, даже катастрофой. И, несмотря на подозрения Лолы, Кристина действительно не имела к этому происшествию никакого отношения.
Вернувшись на родину, Кристина едва не оказалась в психиатрической лечебнице. На этом, беспокоясь о здоровье племянницы, настаивал ее дядя, брат отца. Он претендовал на немалое наследство и никак не мог оставить несчастную сироту без должного ухода и заботы. Однако после некоторых событий ему пришлось отказаться от своих планов.
В тот день он оставил Кристину дома одну. Краешек его души надеялся на то, что девочка выкинет какую-нибудь глупость, которая ляжет еще одной строчкой в историю ее болезни и ускорит процесс перемещения в клинику. Он совсем не желал племяннице зла. Он был готов оплатить ей лучший уход и новейшую терапию. Лишь бы эта чужая безликая девочка перестала стоять между ним и весьма весомым капиталом брата.