Собравшись, она вышла в прихожую, надела обувь и куртку, сунула в карман кошелек и осторожно, стараясь шуметь как можно меньше, открыла дверь. А вот о том, чтобы тихо закрыть ее, Настя не позаботилась – машинально захлопнула ее, следуя привычке, приобретенной еще в прошлой жизни.
Сообразив, что дверь грохнула так, что Кирилл явно проснулся, Настя бросилась бежать вниз по лестнице, прыгая через ступеньки. Выскочив из подъезда, она не остановилась, а побежала еще быстрее – через двор, под арку, еще через двор, через парковку и проезд между домами… Насте казалось, что она все еще спит, просто видит сон, но каким-то образом понимает, что это сон. Она бежала, не останавливаясь и не оглядываясь.
На улице стояли крепкие синие сумерки. Неподвижные деревья таращили во все стороны оголенные ветви. На фасадах зданий, похожих на декорации, почти не было светящихся окон, а те, что светились, не притягивали, а скорее пугали, словно за ними происходило что-то недоброе.
Когда Настя выбилась из сил и, наконец, замедлила бег и перешла на шаг, оказалось, что убежала она не так уж и далеко. Так бывает во сне: тебе кажется, что ты бежишь, но ты почти не двигаешься с места, как ни стараешься. Правда, бежала она, сворачивая как попало, так что, если Кирилл вздумает ее преследовать, быстро он ее не найдет. А за то время, пока он ее ищет, Настя успеет уйти подальше. Успокоив себя этой мыслью, Настя уверенным скорым шагом пошла дальше, на ходу приводя в норму дыхание.
Сориентировавшись, она скоро вышла на проспект, пустой в это время суток. Идти было далеко, но Настя твердо решила, что пойдет. Хорошо было бы послушать музыку. Настя сунула руку в карман, вытащила наушники, поискала по другим карманам и обнаружила, что телефон она забыла дома. Ну и ничего страшного – подумала она и сунула наушники в уши, а проводок от них спрятала под куртку, как будто плеер или телефон находились там. Чтобы слушать музыку, вовсе не обязательно иметь какое-то воспроизводящее ее устройство. Можно проигрывать песни прямо у себя в голове. Так даже удобнее: слушай, что хочешь, и в любой последовательности.
Эти мысли так развеселили Настю, что она заулыбалась и зашагала бодрее. К тому времени, как она прошла три остановки, она успела прослушать два десятка своих самых любимых песен. Это было чертовски удобно: вспоминание мелодии, голоса и слов занимали все время и все мыслительные ресурсы, так что можно было больше ни о чем не думать. А потом ее догнал первый троллейбус. Догнал, обогнал, остановился на остановке, распахнул двери и стал дожидаться. Настя пробежала последние метры и запрыгнула в пустой выстуженный салон. Других пассажиров не было, а билеты выдавал сам водитель. Рассчитавшись с ним, Настя забралась на высокое сидение и уставилась в окно. Троллейбус тронулся, и теперь она не шла, а ехала. Маршрут ей подходил не совсем, троллейбус делал большой крюк, но так было даже лучше – чем больше времени Настя потратит на поездку, тем позже вернется домой. Домой ей не хотелось – ничего, кроме скандала, ее там не ждало. Так что лучше было просто ехать в троллейбусе и слушать музыку внутри своей головы.
Когда Настя добралась до места, начало светать. Синий сумрак вылинял и выцвел, воздух стал сиреневым, а тени сгустились и приобрели графитово-серый цвет. Настя вышла на остановке, огляделась. Она была не совсем уверена в том, куда нужно идти дальше. Картинки в голове были одними, а реальность вокруг каким-то странным образом отличалась от них. Так отличается берег реки от своего отражения в воде – почти незаметно, но одно с другим не перепутаешь. В какой-то момент Насте даже пришло в голову, что не Оля она вовсе, ничего она не вспомнила, а попросту сошла с ума и теперь, куда бы она ни пошла, она не найдет то, что, как ей кажется, она помнит. Ведь нельзя в реальности найти место, которое тебе приснилось, даже если кажется, что ты знаешь, где оно. Но тут же Настя одернула себя: если бы она все это придумала, вряд ли бы она знала, куда нужно ехать. А ведь досюда она как-то добралась.
Выбрав, наконец, направление, Настя пошла дальше. Радость от побега улетучивалась, ее место заменяла тревога, и больше не получалось отвлечься, проигрывая в голове любимые песни. Настя то и дело сбивалась и в конце концов вытащила из ушей бесполезные наушники, скомкала провода и сунула их в карман.