Идти от остановки было не очень далеко. Вот Настя прошла мимо дома, в котором жила ее бывшая школьная подруга. Вот она прошла мимо небольшого магазина, в который всегда ходила, если нужно было купить продукты. Вот школа – большой периметр, огороженный черным металлическим забором, – Настя училась здесь. Вот детская площадка со старым деревянным домиком – Настя часто проводила здесь время со своими друзьями. Сидели, болтали, смеялись, пили пиво и лущили семечки… Вот еще два здания, знакомых с детства до последней плиточки на фасадах. Вот, наконец, трансформаторная будка, поворот – и длинный дом яично-белого цвета, надломленный в двух местах так, как будто не дом это вовсе, а деталь конструктора, половинка гигантского шестигранника. Большой двор с деревьями, лавочками и детской площадкой. Машины, стоящие вдоль проезда, который так же, как и дом, надламывается два раза… Ничего не изменилось с тех пор, как одна девочка переехала отсюда. Вот она вернулась – правда, в другом обличии – но и это ничего не меняет.
Настя стояла перед домом, в котором, как она теперь ясно помнила, она не так давно жила, – и ничего не чувствовала. Нужно было собраться силами, распереживаться, расплакаться – может быть, даже упасть на колени и забить кулаками о землю. Но ничего не получалось. Настя стояла во дворе своего дома, смотрела на выкрашенные зеленой краской балконы, машинально отмечая, кто вставил стеклопакеты, а кто вывесил сушиться постиранное белье, и не могла заставить себя хоть что-то почувствовать. Тщательно поискав чувства в своей душе, она обнаружила, что ей, кажется, больно – то ли сейчас, то ли это эхо боли, пережитой ночью. Но чувствице было бледным, вяленьким, едва отличающимся от равнодушия. А больше вообще ничего не было.
Настя растерялась. Она рассчитывала, что, стоит ей приехать в родной район, каждый знакомый дом или куст будет отдаваться в ее душе мучительной болью, на нее с новой силой накатят воспоминания, по щекам заструятся слезы. Она станет обнимать знакомые деревья, а когда доберется до собственного дома, то бегом поднимется на свой этаж, позвонит в дверь и бросится обнимать маму… А нет, не бросится: мама ведь живет по другому адресу. А здесь, в их бывшей квартире, уже живут другие люди.
Это было похоже на жестокую шутку судьбы: вернулась не Настя, но и ждет ее не родной дом. Вот она стоит в заветном дворе – и отчетливо презирает себя за то, что не может расчувствоваться. Может быть, подумала она, если бы она теперь была не живым человеком, а привидением, было бы лучше.
- Неужели я такая бесчувственная?.. – вслух спросила она себя. И вдруг совсем уж страшные мысли стали приходить ей в голову: вместе с прошлой жизнью она лишилась очень многих проблем. Она больше не была толстой некрасивой девочкой с больным сердцем, которую в детстве дразнили другие дети, над которой в школе издевались ровесники. Мама больше не квохтала над ней, не давая сделать и лишнего шага. Теперь, окончив школу, она могла поступить сразу в университет, а не идти в колледж – ее успеваемость и хорошее посещение занятий позволяла получить высокие баллы на экзаменах. А если у нее что-то и не сложится, ее новые родители – довольно обеспеченные люди, они смогут выучить ее платно… От таких мыслей Настя должна была стать противной самой себе. Но противно совсем не было. Хотелось найти какую-нибудь толстую некрасивую девочку и хорошенько подразнить ее – так, чтобы та расплакалась. Повернувшись, Настя пошла прочь от бывшего родного дома. Она чувствовала себя победительницей если не во всей войне, то в каком-то довольно значимом сражении.
Идя по знакомой с детства улице, Настя проголодалась. Идти домой все еще не хотелось, и она решила посидеть в круглосуточном кафе, расположенном неподалеку. Но перед тем как пойти туда, она зашла в магазин и купила пачку сигарет и зажигалку. Раньше она курила… Ну, как курила – покуривала вместе с подружками у стены за колледжем. Они обсуждали парней, сплетничали о преподавателях и перед тем, как вернуться в корпус, тушили окурки о красную облупившуюся стену, на которой оставались от этого блекло-черные следы. Мать об этом, конечно, не знала. Продавщица в магазине с подозрением взглянула на Настю и перед тем, как пробить покупку, спросила:
- Девушка, а Вам восемнадцать лет есть?